на имя главного редактора информационного агентства „Говорит Камск“ и запись „КДЛ“, „Марина“, „Что дальше?“ на листе перекидного календаря выполнены одним лицом. Запись на календаре выполнена в каких-то необычных условиях — действие обстановочных факторов (непривычная поза, использование непривычного пишущего прибора и т. п.)».

— Ну вот, — помахал бумажкой Хабаров, — что и требовалось доказать.

— А я, простите, не вижу особого смысла радоваться, — скривился Дымов, — очередная капля в море информации, которая ничего не дает. Давайте проанализируем содержание этой записи. О Марине вы мне рассказали. Допустим, это Белоглазова. Девушка с самомнением, но, как выяснилось, без принципов — разболтала редакционные секреты. Мотив у нее имелся, но Белоглазова совершенно не вписывается в историю с завещанием или пропажей собаки. Не вписывается, хоть тресни! А потому объяснить рационально появление ее имени на листке календаря я не могу.

— Аналогично, — поддержал майора Хабаров. Максим в знак согласия кивнул. Не знающий деталей дела, Котов мотал головой во все стороны.

— Далее «КДЛ», — продолжил свой монолог Дымов. — Кирилл Борисович выяснил, что сеть клинико-диагностических лабораторий точно с таким же названием не подходит. Каретная не была с ней связана. Тогда о чем речь? О Клубе деловых людей? Ничего другого в голову не приходит. Я, Кирилл Борисович, после подскажу, с кем из членов Клуба можно переговорить. Попробуем подобраться к ним. Если же исходить, что «КДЛ» — это инициалы конкретного человека, то таковой в записках Каретной нам не встретился. В агентстве с такими инициалами никто не работает. В общем, тупик…

— И, наконец, слова «Что дальше» со знаком вопроса. Что имела в виду Каретная, записывая их на листок бумаги, по видимости, так и останется загадкой. А вот что делать нам — большой вопрос!

— Ну, с этим как раз понятно, — успокоил его Хабаров. — В ветлечебнице лейтенант выяснит причину обращения Бурекони. Заодно попробует получить описание ее внешности, хотя с этим наверняка будут проблемы. Сколько времени прошло…

— А что предпримете вы?

Хабаров держал ответ наготове:

— Встречусь с членами Клуба, которых вы порекомендуете. Попытка, как говорится, не пытка. Может, что-то удастся прояснить. И давайте уже тряхнем старину Рассказова.

Дымов заглянул в свой телефон, набрал нужный номер.

— Альберт Николаевич, здравствуйте! Говорит старший следователь Дымов. Хотел с вами встретиться и желательно завтра… Не можете? Почему? — Майор выслушал ответ и отключил телефон.

— Рассказов в командировке, вернется в Камск шестнадцатого числа.

Уже в дверях Кирилл Борисович, обращаясь ко всем, заметил:

— Парадокс в том, что мы ищем Бурекони, а ведь она сама объявится, когда придет за наследством. И вообще, думаю, это не самоубийство, а самое настоящее убийство…

Глава 17

Следующие два дня прошли в суете. Майор Дымов отписывал бумаги по завершающемуся расследованию убийства охранника на камвольном комбинате (несложное дело о пьяной ссоре во время ночного дежурства), одновременно погрузился в материалы о мошенничестве в ходе долевого строительства нового в городе жилого комплекса. Дело было настолько крупным, что его изъяли из ведения местной полиции и передали в следственный комитет.

Камский случай был типичным, так как новый вид обмана приобрел повсеместный характер. Сообщениями о «долёвке» пестрели газеты, об объегоренных вкладчиках и недобросовестных застройщиках, не умолкая, говорили по телевидению. Депутаты обещали придумать механизм, исключающий всякую возможность злоупотреблений, но, пока он не появился, жулики выворачивали карманы простаков наизнанку.

Следователь тяжело вздохнул и погрузился в чтение. Вернее, он сделал попытку, но теснившиеся в голове посторонние мысли отвлекали. Все бы ничего, но дело Каретной повисло на его шее пудовой гирей и тянуло вниз. Свое неудовольствие ему высказывали начальник управления, жена и даже шестилетний сын. Супруга, которая, по наблюдениям Дымова, начала терять к нему интерес, упрекала: «Ты круглосуточно пропадаешь на службе, а все еще в майорах ходишь». По той же причине вторивший ей сын картаво заявил, что никогда не будет следователем «как папа». «Вот и умничка», — хотел было ответить ему старший Дымов, но отмолчался. Согласиться с этим означало признать себя неудачником…

Кирилл Борисович в эти дни в перерывах между занятиями беседовал с двумя весьма колоритными персонажами из Клуба деловых людей. Первый — Георгий Иванович Таранцев — владелец сети соляриев согласился на общение по телефону.

— Чё время зря терять, — категорично заявил он, — завтра улетаю в Ниццу, некогда базары разводить.

К негодованию Кирилла Борисовича, Таранцев сразу перешел с ним на «ты». На деликатные расспросы о Каретной, реагировал резко:

— Как же, знал эту пройдоху, пусть земля ей будет пухом. Она несколько раз подкатывала ко мне.

— Под каким предлогом?

— Впаривала, что может помочь моему бизнесу. Я, говорит, журналюга с именем, могу рекламировать ваши солярии в социальных сетях. Дескать, ее знают, ей доверяют, и у меня не будет отбоя в клиентах.

— А для чего ей?

— Ну, ты странный, ей-богу! Ясный перец, годовой абонемент хотела отхватить бесплатно. Да только у меня и без ее рекламы очередь на месяцы вперед… Народ, знаешь, сейчас красоту наводит. И ты давай приходи…

— Скажите, Каретная обращалась с подобными предложениями к вашим друзьям по Клубу?

— Много хочешь знать. За себя скажу, а за других ребят — нет. Ты их еще на подозрение возьмешь да на меня сошлешься сдуру. Дам тебе наводку, а ты думай, шевели извилинами. Если Светка обещала мне помощь, то кому-то другому могла создать проблемы. Усёк? Давай, покедова. А в солярий приходи, погреешься…

Кирилл Борисович шел на встречу со вторым членом Клуба деловых людей и думал, зачем владельцу камских соляриев горячее солнце Ниццы? Откроет там еще один солярий? И не такой уж простой этот Георгий Иванович, каким хотел показаться. Ничего не сказал, а намек дал. Каретная могла создать проблему. Вопрос только, кому…

По разумению Хабарова, тот, к кому он торопился сейчас, был не просто членом Клуба, а его неофициальным предводителем. Семен Александрович Апраксин обладал в камских деловых кругах репутацией непререкаемого авторитета. Кирилл Борисович не представлял, каким образом Дымову удалось договориться о рандеву, но Апраксин ждал его звонка.

— Да, знаю про вас, — ответил он на профессорское приветствие по телефону. — Приходите ко мне в ресторан «На набережной». Зайдете с торца, вас встретят.

И верно, у служебного входа его поджидали. Кирилла Борисовича проводили на второй этаж и оставили в одиночестве в круглом по форме зале с четырьмя дверями, выходившими на все стороны света. Пристроившийся на краешек стула профессор пытался угадать, из какой двери появится Апраксин. Из расположенной напротив него, северной, или из-за спины, с южной. Не угадал, Семен Александрович появился справа, с восточной стороны,