В чем я не сомневаюсь — всё-таки элитная, развитая и обладающая разумом нежить пытать живых умеет, любит и активно при каждом случае практикует. У порождений Смерти это что-то вроде врожденного таланта…

Пока я размышлял, мои товарищи оттащили немного в сторону обоих пленников и Петр, предварительно заставив священника выпить мощное снотворное, сотворил вокруг обоих небольшой куб из смеси магии Тьмы и Пространства. А Андрей взглядом заставил остатки разбитого стула вспыхнуть черным, бездымным и не дающим тепла пламенем, которое в считанные мгновения без остатка уничтожило обломки. Ни пепла, ни золы, ни ещё каких-либо признаков того, что тут только что горел огонь — колдовство рыцаря смерти лишь внешне напоминало огонь, по сути своей являясь одной из форм магии Смерти.

Когда эти двое расселись по бокам от меня, я бросил телепатическое послание собравшимся снаружи командирам, ожидающим приглашения — пора было внести для них некоторую ясность в происходящее. Что бы понимали, что к чему…

Глава 9

Хельга Романова решительными, злыми шагами упрямо шла вперед. Высокая, под метр восемьдесят, закутанная в плащ с родовым гербом Романовых, девушка была непросто не в духе — от чародейки прямо-таки веяло яростью. Ощутимой, такой, что проявлялась в маленьких разноцветных огоньках, периодически вспыхивающих вокруг неё.

Изящным кожаным сапожкам дочери официально сильнейшего на Руси чародея были нипочем весенняя грязь и жижа, коей было в достатке на своеобразных дорогах в громадном армейском лагере, разбитом под стенами Березовки. Маленький городок, само собой, никак не мог вместить стотысячное войско, потому в нем разместились лишь знать — чародеи третьего и выше рангов, ну и исключения из числа молодых дворян, достигших лишь ранга Ученика.

Жар, исходящий от чародейки шестого ранга, не уступал доброй домашней печи, растопленной холодным зимним вечером. Грязь, жижа, да и просто земля под ногами — везде, куда ступала хмурая и рассерженная девушка, мигом иссыхал, трескался и опадал незримым пеплом после того, как изящная ножка делала следующий шаг. Так она и шла, оставляя после себя тлеющий след.

Причин сердиться у девушки было немало. Но главными были две — могучая чародейка страдала от боли из-за по всему организму. Особенности её магической силы, далёкой от привычных этому миру стандартов. Обычно ей удавалось без особых проблем нивелировать подобное магией, но в этот раз почему-то привычные заклятия не сработали. И у девушки не было ни единой догадки, в чем проблема. Разговор с отцом тоже не слишком помог — тот хоть и был Магом Заклятий, но без личного присутствия ничего толкового посоветовать не мог. К счастью, рядом был некто куда более сведущий, нежели даже Павел Романов, и потому девушка решила преодолеть свою гордыню и в очередной раз попросить его совета. Это отчего-то сильно задевало гордость чародейки — в её снах она была почти всемогущим созданием, существом, что ни на кого не надеялось и никого не просило — это её просили и у её умоляли…

Она ещё и на треть не осознала, кем и чем она была, но уже сейчас почти любые чары в исполнении даже Магов Заклятий у неё не вызывали интереса — она видела ошибки и недочеты в их чарах, понимала, где и что можно исправить и повысить эффективность от двадцати до пятидесяти процентов, в зависимости от того, кто использует магию.

Аристарх помог ей, как минимум, трижды. Она не считала за помощь всякую мелочь вроде рядовых услуг, за которые можно легко расплатиться золотом или ответной услугой, нет. В счет шли только действительно важные по оценке девушки вещи — он спас её в первые месяцы знакомства, выдержав удар Архимага будучи Адептом. Затем случай на болотах, когда в их первую ночь он поделился частичкой своей истинной, запрятанной глубоко в его душе мощью — именно тогда её врожденное пламя начало эволюционировать, в разы ускорив её развитие и начав подготовку души к тому, что бы обрести всё богатство своей памяти и проложить тропку к прежнему могуществу. Иначе её запечатанная истинная душа и память так бы и остались недоступными ей… И она бы, при попытке шагнуть на ступень хотя бы Старшего Магистра, просто погибла бы — ей не подходили принятые здесь методы развития. Она и так едва исправила последствия неправильного взятия ею первых трёх рангов… Ну и третий долг — за Александровск — тут и говорить не о чем. Отдать ей изрядный кусок силы Младшего Божества для исцеления полученных ран… Знал бы Аристарх, насколько большую услугу он ей этим оказал — не поверил бы. На исцеление хватило и пятой части этого подарка — зато остальной сэкономило девушки десятки, если не сотню лет упорного труда, поиска ресурсов, саморазвития и многого другого…

В общем, она ещё не успела окончательно понять кто она и что она, но знала одно — быть в долгу она терпеть не могла. И потому очень хотела вернуть их все как можно скорее. Ведь она, в былые дни звавшаяся Верховенстующей, не собиралась быть вечной должницей! И то, что она помогла Аристарху при взятии седьмого ранга, сама девушка даже в расчет не брала — в конце концов, если бы её не было, он бы просто плюнул на все запреты и полетел бы на «Змее»…

И вот теперь она вынуждена идти и просить его помощи! Это уже становиться унизительным… Она знала, что Аристарх-Пепел не считал её чем-то себе обязанной — всё, что он сделал, было сделано бескорыстно. Однако это ещё больше задевало гордость девушки. С одной стороны, ей подобное отношение было очень приятно, с другой — она чувствовала себя бесполезной клушей, целиком зависящей от своего мужчины…

А во вторая причина её злости была, в том, что её жених, по своему обыкновению, ввязался в какую-то очередную нелепую и никому ненужную свару. Которая была весьма не к месту, особенно с церковниками, на кануне выступления армии, которой предстоит сражаться с ордами оживших мертвецов, нечисти и демонов — всех тех, против кого священники были главным оружием Империи. Притом что разного рода языческие жрецы, что тоже весьма недурно умели лупцевать всю эту погань — похуже святых отцов, не сильно, но хуже, однако в разы лучше обычных магов — сейчас находились с основной, центральной группой армий во главе с Добрыниным. И в такой обстановке ссориться с представителями Священного Синода было сущим безумием.

Но Пепел, похоже, с этим согласен не был. Он послал ей короткую мысль-сообщение,