Он стоял на лестничной площадке, загораживая проход. Штаны-шаровары, рубаха навыпуск – обтягивает толстое пузико… Комичный видок! В другое время я бы улыбнулась.

Дядя Валера попытался его обойти, но Карамазов всплеснул руками:

– Кого я вижу! Санечка! Не зря мне почудился твой прелестный голосок! Здравствуйте-здравствуйте! А кто это с тобой? Представь меня своему спутнику.

Он склонил голову набок.

Я стояла как окаменевшая. Не могла даже губами пошевелить.

– Дедуль, подвинься, – сказал дядя Валера. – Мы торопимся.

– А куда это вы торопитесь? – удивился Карамазов. – Время уже вечернее. А, Саня? Далеко вы собрались?

– Я не знаю, – прошептала я.

– Как не знаешь?

– Кому сказали, посторонись!

– Нет, минуточку! А вы куда, извините, чужого ребенка волочете? Ее родители знают, что она с вами?

– Знают! – процедил дядя Валера. Рука у него потела все сильнее. – Отвали!

Он толкнул Карамазова в плечо.

– Юрий Сергеевич! – вдруг заголосил тот. – Юрий Сергеевич, выйдите на минуточку! Ю-у-у-у-ра! Лю-у-уди!

Его голос обрел такую силу, словно внутри Карамазова поселился в полном составе хор мужского Сретенского монастыря. Мы с ним слушали как-то раз в его исполнении «Выйду ночью в поле с конем». Карамазовский вопль разнесся по всему подъезду, пробил перекрытия и снес крышу вместе с дремлющими голубями. Этим голосом из меня выдуло душный морок. Я будто очнулась от тяжелого бреда. Хватило сил выдернуть руку из ладони дяди Валеры и отступить на шаг.

– Я просто хотел бы понять, что здесь происходит! – верещал Карамазов. – Александра желает ехать с вами?

– Желает! – рявкнул дядя Валера.

Его ладонь слепо шарила в воздухе, пытаясь нащупать мою.

Я отчаянно замотала головой.

Подъезд ожил. На втором этаже хлопнула дверь, старческий голос продребезжал:

– Лида, Лида! Что происходит?

– Товарищи! Вызывайте полицию! – прокричал Карамазов. – Девочку похищают!

Дядя Валера выругался так, что даже у меня, привычной к мату, отвисла челюсть. Оттолкнув Карамазова, он быстро стал спускаться. Через перила наверху перевесилась чья-то разбухшая голова в бигудях:

– Дима-дед! Ты пьяный? Зачем скандалишь!

– Это я разве скандалю… – тихо сказал Карамазов и опустился на ступеньку.

Он вдруг как-то обмяк и сдулся.

– Карамазов, вы чего? – Я в испуге бухнулась рядом с ним на колени.

Стремительные шаги сверху – и рядом с нами вырос мой отец.

– Ты что творишь, урод? – Голос у него осип от бешенства. – Ты что за цирк здесь устроил? Старый извращенец… Я про тебя все знаю, убийца! Давно пора было людям рассказать!

– Санечка, иди прогуляйся, – попросил Карамазов.

– Не пойду я никуда!

– Иди догоняй дядю Валеру! – прошипел на меня отец. – Он в машине ждет!

– Я никуда…

– Пошла, я сказал!

Он швырнул меня, как котенка. Я пролетела целый лестничный пролет, сосчитав последние ступеньки спиной и задницей. Когда я поднялась, в голове шумело. Даже сквозь этот шум я расслышала ужасно знакомые звуки.

Обычно они доносились из комнаты родителей.

Мой отец, склонившись над Карамазовым, вколачивал его в лестницу. Удар, еще один! Его кулаки летали над стариком. Карамазов съежился, пытаясь закрыть голову.

– Ты! – выдыхал отец. – Старый! Гондон! Если! Еще раз! Не! В свое! Дело!

Я завизжала, не помня себя от ужаса. На моих глазах старенький Карамазов превращался в какую-то тряпку, в остатки человека. Меня оттолкнули в сторону, и вверх по лестнице промчалась разъяренная фурия.

Вика?!

Откуда она здесь?

Вика набросилась на отца сзади, запрыгнула, как кошка, на спину, и вцепилась зубами в его плечо. Отец заорал. Она отскочила, выставила перед собой кулаки в боксерской стойке. Он слепо рванул на нее – и получил удар в лицо.

Папа покачнулся. Поднес ладонь к носу. Кажется, ему даже не было больно – он просто опешил.

Пока я таращилась на них, подъезд заполнился соседями. Кто-то склонялся над Карамазовым, кто-то звонил в полицию. Меня тормошили, зачем-то поили водой… Запомнился сверкающий ненавистью взгляд сестры, которым она провожала отца. Женщины буквально затолкали его в квартиру, вопя так, что закладывало уши. Отец сначала пытался что-то выкрикивать, даже распихал их, но вскоре сдался: силы были слишком неравны. Дверь за ним захлопнулась, и боевой отряд окружил Карамазова.

Вика спустилась ко мне. Мы сели рядышком, плечом к плечу, привалившись к стене.

Надо было что-то сказать… Спросить, как она здесь оказалась. Но я смотрела на суматоху вокруг бедного избитого старика и думала только о том, что сегодня он меня спас.

Но завтра или послезавтра этого не случится.

Мне предстоит вернуться домой. Сколько я смогу просидеть на лестничной клетке? Час? Два? Даже любопытно, что меня ждет…

– У тебя есть вещи, без которых ты не можешь обойтись? – спросила Вика.

Я непонимающе взглянула на нее.

– Вещи, – повторила она. – Учебники, тетради? Ты принимаешь какие-нибудь лекарства?

– Какие еще лекарства? Нет! Да какая разница вообще…

– Ты поедешь со мной, – сказала Вика.

– На ночь?

Ох, это плохая идея! Если Вика считает, что за ночь отец остынет, она сильно ошибается. Он коварный, как сиамская кошка. Выждет пару дней – и тогда уже врежет.

– Насовсем, – сказала Вика, встала и протянула мне руку. – Пойдем, соберем твои вещи.

И она это сделала. Ей-богу, сделала! Поднялась на пятый этаж, позвонила в дверной звонок. Открыл отец. Увидев нас с Викой, он оторопел вторично. Меньше всего ожидаешь, что к тебе заявится дочурка, которая цапнула родного папашу и ткнула в нос кулаком. Мне некстати вспомнилось, что Карамазов одно время талдычил: «Нельзя кусаться, Санечка, просто нельзя! Запомни это!»

Очень даже можно!

Вика отодвинула отца и прошла внутрь. Словно бы ничего и не было. Словно она не сбегала из дома, не встречалась со мной тайком… Я держалась за ее спиной, как приклеенная. Меня трясло. Я едва сдерживалась, чтобы не вцепиться в ее юбку.

И снова поразилась: а ведь Вика немногим выше меня. Но она совсем взрослая, сильная! Врезала отцу прямо по носу! Даже не знаю, кто из нас был сильнее потрясен: я, она или папаша.

«Измордует он нас, – думала я. Мысли скакали в голове. – Дверь захлопнет. Вот сейчас. Нет, сейчас. Не выберемся больше… Что она делает, что, зачем, спятила она, что ли…»

Сестра первым делом спрятала в карман мои документы. Затем вытащила из шкафа спортивную сумку и покидала в нее вещи. Отец маячил где-то в коридоре. Я чувствовала его запах, как перепуганный лесной зверек чувствует вонь сапог, в которых охотник топчется перед норой.

– Обувь твоя зимняя где?

Ботинки, в которых я ходила в школу, были на мне. Как и пуховик нараспашку. Я не успела переодеться – дядя Валера сразу перехватил меня.

– Это единственная