Подалась вдруг вперед, почти коснувшись носа мужчины своим.

— Вам вкусно? — прошептала прямо в лицо хозяину, прикрыв глаза, и широко расставив ноги, опускаясь на его коленку промежностью и задирая высоко истерзанную сорочку.

Себе Айя в ту минуту казалась искусной соблазнительницей. Грациозной и пылкой — неповторимой. Вино тому было виной или отчаяние, одним Богам было известно, но Майя делала то, что делала и была уверенна в правильности всего происходящего. Увидела в этом единственный выход и вцепилась в него железной хваткой, отринув на несколько мгновений все сомнения и метания.

А, может, это просто алкоголь и долгие мучения…

Может отчаянная попытка все изменить.

Может жажда тепла, пусть и от своего мучителя, пусть от самого ненавистного человека… Существа, встреченного на ее отнюдь не простом пути…

Но все же жаждала.

Пусть и винила себя за то, терзаемая изнутри противоречивыми чувствами…

Ассур уставился неморгающим взглядом на приоткрывшуюся женскую плоть, шумно выдохнул, и провел ладонью по шелковистому бедру Айи. Поднимаясь все выше и выше. Зарываясь длинными пальцами в темных, курчавых волоках на лобке.

Скользнул пальцами между складок, огладил напряженный клитор, тяжело выдыхая через приоткрытые губы. Айя всхлипнула, подаваясь навстречу рукам господина. Запрокинула голову, облизывая ставшими сухими губы. Подалась бедрами вперед, как бы вторя незамысловатой ласке. Внутри все вспыхнуло, защекотало. Затребовало болезненной наполненности. Майя нервно поерзала, стараясь насадиться на пальцы господина. Закусила губу, тихо постанывая. Всхлипнула. Сама потянулась к пуговицам на его брюках.

— Давай же, — злобно зашипела сквозь сцепленные зубы, стрельнула карим взглядом из-под коротких, но густых ресниц.

Нирхасс скользнул вниз по креслу, позволяя своей рабыне достигнуть цели. Смотрел на ее лицо не отрываясь. На расширенные зрачки, на взлохмаченные волосы, на закушенную губу. Вдыхал ее запах, и готов был положить весь мир к ее ногам и разодрать одновременно. Рычал, злился, и был возбужден до предела. Когда девчонка таки высвободила его стоящий колом член, господин Северных земель чуть не кончил в ту же минуту.

Но Айя, не зная этого, неловко ласкала возбужденную плоть, поражаясь ее размерам.

Голова ее кружилась, мысли путались, инстинктов не слышалось…

Сама рабыня подалась вперед, упираясь ладонями в бархатистую обивку кресла, сама приподнялась, сама впустила его твердость в себя, протяжно застонав и закусив многострадальную губу. Сама медленно насадилась, выстонав в пустоту:

— Ахуеть…

И его серые омуты напротив. Холодные и безучастные. Чужие…

А по ту сторону другие — карие, бесхитростные и открытые. Еще не сломленные. Еще горящие. Искренние. Простые.

Нирхасс, подавив стон, двинулся навстречу, прихватив девушку за бедра. Насадил на себя, неотрывно следя за выражением ее лица. Подался бедрами вперед, желая проникнуть как можно глубже в девичье тело. Тело, что было далеко от его идеала. Тело, на которое он и внимания бы не обратил, посчитав его скверным и никчемным. Недостойным внимания. Заурядным. Да попросту некрасивым.

— Ну, давай же, — выкрикнула Айя, запрокинув голову, и накрыв его широкие и ухоженные ладони своими — шершавыми и грубыми от мозолей.

— Ты ужасна, — выдохнул Нирхасс, подаваясь вперед, вколачиваясь глубже, в послушную служанку, принимающую его так открыто, искренне. Отдающую себя самозабвенно и безвозмездно. Добровольно. Без остатка.

По-другому просто не умела.

Вскрикнула, упираясь ладонями в широкую грудь, выгибаясь в спине, принимая его еще глубже в себя.

Тело ликовало!

А внутри все металось и грело, протестовало. Раздирало несчастную изнутри. Вопило о предательстве самой себя.

И Нирхасс это чувствовал. Ощущал интуитивно. Злился. Тормозил, заставляя свирепеть взбудораженную Айю. Медлил. Останавливал их галоп, в котором девушка брала ведущую роль на себя.

— Что такое? — шипела она сквозь сцепленные зубы, — трахай уже, или не хочешь?

Вспылила.

Попыталась встать, отстраниться, но господин не позволил. Дернул чернавку обратно, обхватив за плечи. Насадил на себя сильнее, выдавив из девушки долгий и протяжный стон. Впился в приоткрытые губы болезненным поцелуем, запутался пятерней в ее взмокших волосах.

Чувство наполненности раздирало Айю изнутри. Было болезненным и сладким одновременно.

А Нирхасс все брал и брал ее, тянул за плечи на себя, задавал темп этому безумству. Смотрел на нее — растрепанную и раскрасневшуюся, и не мог с собой совладать. Желание подчинить было настолько сильным, что ассур терялся в собственных ощущениях, отдаваясь нахлынувшей их волне.

А еще плохо получалось контролировать зверя, запрятанного глубоко внутри. Он выл, истерил, скребся — желал показаться своей рабыне. Рвался наружу. Отображался в заострившихся клыках и удлинившихся ногтях, блестел в расширившихся зрачках. Рычал утробно. Страшно. Стонал голосом Нирхасса.

Но Айя этого уже не слышала, отдавая себя всю господину. Подмахивая бедрами навстречу его мощным и быстрым толчкам. Вскрикивала, обхватив обеими руками голову хозяина. Насаживалась на его естество, прогнав прочь все мысли. Была в те мгновения здесь и сейчас. Выла от раздирающих ее ощущений.

Такого странного секса у Майи не было никогда.

Ассур разрядился первым — вжал Айю в себя, обхватил обеими руками — прижал. Впился зубами в ее плечо, содрогаясь все телом. Выплеснулся в ее разгоряченное тело, глядя в затянутые туманом глаза. Айя кончила на его финальном выдохе. Просто резко вскрикнула, заелозила бедрами, вжалось носом в складку на шее. Замычала куда-то в пустоту. Прогнулась в спине, утыкаясь лбом в чужой подбородок, и обмякла, стала словно кисель.

Долго так лежала, приводя дыхание в норму и собираясь с мыслями. По всему выходило, что она снова сотворила какую-то дичь. Дважды за одну ночь.

Приподняла голову к окну, где уже появлялись первые блики пробуждающегося зимнего утра.

В ушах шумело, а в висках пульсировало. Дико хотелось спать, о чем Айя и заявила:

— Хочу спать…

Господин напрягся. Отстранил от себя обмякшее девичье тело и, придерживая штаны, направился к постели. Что-то зашипел сквозь сцепленные зубы, швыряя на пол подушку и тяжелое покрывало с кровати.

— Твое место с этой ночи там! — Нирхасс указал на шкуру барса у камина.

Айя непонимающе уставилась в указанном направлении, вздохнула, ощущая, как по внутренней стороне бедра стекает что-то теплое. Махнула в сторону мостящегося на широкой кровати господина рукой. Подхватила мягкую подушку и плед, оттащила поближе к камину и рухнула на снежного барса, натягивая до подбородка так щедро брошенный ей плед.