– Послушай своего отца, – вставила мама. – Он заботится о тебе и о твоем будущем.

Я покачала головой, не веря своим ушам. Мама встала на сторону отца? Он тихо выругался и заговорил снова, на этот раз властным и безапелляционным тоном, который был мне так хорошо знаком:

– Ты не оставишь ребенка, и точка. Я больше не желаю об этом слышать. – Он одернул на себе кофту. – А теперь, юная леди, отправляйтесь в свою комнату и поразмыслите о том, что я сказал. Завтра мы поговорим с Маршаллами и все решим.

Мы сидели в гостиной Маршаллов. Я, мама и папа. Я и мама сели на диван, а папа стоял у камина. Найал опустился напротив меня в кресло. Его отец тоже остался стоять. Дайана готовила чай и кофе. В комнате стояла мертвая тишина. Мне казалось, что потолок медленно опускается на голову и давит на меня, как пресс.

Я бы предпочла, чтобы Найал сидел рядом. Когда он вошел, я решила встать и подойти к нему. Я хотела показать родителям, что мы с ним вместе, заодно, что бы ни случилось. Но его вид меня смутил. Он не смотрел в мою сторону. Мы не виделись уже три дня, с тех пор как мой отец узнал правду. Найал не ходил в школу, а мне было так плохо, что я не могла выйти из дома. Не знаю, почему: то ли от нервов, то ли от вечной тошноты. Мама считала, что от того и другого.

Накануне вечером я попыталась ее спросить, почему она встала на сторону отца. Но она только положила мне ладонь на щеку и покачала головой. Я видела, что ей тяжело. Мама знала, что я разочарована. Она пыталась поговорить с отцом – я слышала, как они спорили каждый вечер, – но тот остался непоколебим.

Сегодня у меня был последний шанс убедить их в том, что они ошибаются. Нам с Найалом это под силу. Мы сможем вырастить ребенка и стать счастливыми. И мы будем счастливы, несмотря ни на что.

Дайана принесла поднос с шестью чашками. Все стали пить чай, кроме отца. Он предпочитал черный кофе.

Я плохо помню, что произошло дальше. Какое-то время все сидели чинно, прихлебывая чай и благодаря Дайану, а потом вдруг закипела дискуссия, и обе пары родителей принялись наперебой рассказывать о том, как можно быстро и без лишнего шума решить эту проблему.

– Я могу сделать кое-какие распоряжения. У меня есть профессиональные связи в Лондоне, там помогут разрешить эту ситуацию.

– А это надежно? – спросил отец.

– Безусловно.

– И безопасно? – добавила мама.

– Вполне. Насколько вообще можно говорить о безопасности в подобных случаях, – ответила Дайана. – У Эрин маленький срок, так что я не предвижу каких-то осложнений.

Они продолжали говорить. Я посмотрела на Найала, который по-прежнему сидел, уставившись в пол. Мне хотелось плакать. Почему он нас не защищает? Я пыталась что-то сказать, но, кажется, никто меня не слышал. Для взрослых в этой комнате я словно не существовала. Наконец Найал поднял голову, и я увидела на его лице страдание. Я бросила на него умоляющий взгляд. Он кивнул, прошептал губами: «Все хорошо». Потом сделал жест рукой, как бы слегка поглаживая воздух. Это означало, что я ничего не должна говорить. Пусть все идет как есть. Мой взгляд стал вопросительным. Он снова повторил губами: «Все хорошо». Я не понимала. Что хорошо?

Хорошо то, что решили наши родители? Или то, что у нас с ним все будет хорошо? Я не могла этого понять.

Следующие полчаса прошли как в тумане. Моя судьба и судьба моего нерожденного ребенка, их внука, была решена. Я поеду в Лондон и сделаю аборт. Чем скорее, тем лучше. А потом мы вернемся к нормальной жизни, Найал поступит в университет, и все будут счастливы, как будто ничего не было.

Вечером Найал написал мне сообщение. Он хотел встретиться. Я ответила, что мы можем увидеться в полночь, когда мама и папа заснут и я смогу выскользнуть из дома. Он должен ждать меня на повороте шоссе на Стрелку. Я буду следить за дорогой из окна.

Прошла вечность, прежде чем мама и папа легли в постель. Я тихо лежала в своей кровати, глядя на полоску света под дверью и прислушиваясь к звуку телевизора. Папа всегда выключал на ночь все лампочки и приборы.

К половине двенадцатого они заснут, и в полночь я смогу выйти без опасения, что меня услышат. Я надела поверх одежды халат – на тот случай, если кто-то наткнется на меня в коридоре.

Ровно в полночь я выглянула в окно. Под фонарем стояла машина Найала.

Я осторожно вышла из комнаты и спустилась босиком по железной лестнице. Обувь я надела только на улице. Потом, стараясь держаться в тени, я быстро проскользнула мимо вереницы зданий, перебежала через дорогу и нырнула в машину Найала.

Мы молча выехали из деревни и остановились на пустынном берегу реки. Был отлив, и черные волны, поблескивая лунным светом, бурно устремлялись в сторону моря.

– Ты в порядке? – спросил Найал.

Я пожала плечами.

– Вроде.

– Извини, я знаю, что сцена в доме была жуткой. Но я не мог говорить в их присутствии.

– Почему?

– Потому что все снова закончилось бы дикой ссорой. Что бы мы с тобой ни придумали – они сделают наоборот. Поверь, я сто раз пытался переубедить своих родителей. Спорил с ними до хрипоты, но они ни в какую. Ты знаешь мою маму.

– То есть пусть они решают все за нас?

– Нет. Ничего подобного.

Он достал из кармана маленькую синюю книжечку. Я прочитала золотую надпись, оттиснутую на обложке. Это была сберегательная книжка. Найал раскрыл ее и показал мне цифру.

Я смотрела на нее, не отрывая глаз.

– Это что, деньги на твоем личном счете?

Найал кивнул.

– Да. Дедушка и бабушка подарили мне их на совершеннолетие, чтобы я мог заплатить за учебу в универе. Семь тысяч евро.

Я не знала, что сказать. Мои мысли понеслись галопом, но, может быть, я неправильно его поняла.

– И зачем ты мне ее показываешь?

– Господи, Эрин, иногда ты жутко тормозишь. – Он нагнулся и поцеловал меня в лоб. – Это для нас. Мы сможем потратить их на квартиру и еду. Я все посчитал. Нам хватит и на депозит, и на месячную ренту. Я сниму квартиру на свое имя, а тебе понадобится поручитель. Думаю, Фиона согласится.

Я кивнула, все еще не смея верить тому, что он говорит.

– И…

– Я все равно поступлю в университет, но только где-нибудь поблизости. Ты будешь ходить на курсы в колледже, как и собиралась. Мы устроимся на работу на неполный день. Все получится. Я обещаю.

– А как же аборт?

– Забудь об этом. Мы сбежим накануне того дня, когда ты должна будешь лететь в Лондон. Или лучше подождем до утра и позавтракаем, чтобы не отправляться в путь на голодный желудок. Торопиться ни к чему: чем позже мы уедем, тем больше сэкономим денег.

– О, Найал, я даже не знаю, что сказать. – Я обвила руками его шею, и мы крепко обнялись. – Я так счастлива. А я уж испугалась, что ты передумал. Прости, что усомнилась в тебе.