до первой перекладины, но ты не позволил мне поднять тебя. Ты, должно быть, прыгал на эту планку двадцать раз, и я всегда ловил тебя. Ты всегда с досадой толкал меня в грудь и настаивал, чтобы можешь сделать это самостоятельно, но я всегда ловил тебя».

«Ура, отец года», — протянул я. «Ты объяснил свою точку зрения».

Он нахмурился, услышав мой защитный тон, с разочарованным выражением лица. «Дело в том, что с того времени как вам исполнилось десять, мы начали давать вам понять свой собственный путь, и мы сделали все возможное, чтобы стимулировать вашу независимость. Не только твою, но всех твоих сестёр, даже близнецов. Мы позволяем вам принимать массу решений в вашей жизни, от того, какую одежду вы хотите носить в первом классе, до организации вашего ежедневного расписания в старшей школе, чтобы совместить как социализацию, так и время, чтобы закончить домашнее задание. Мы всегда стремились научить вас самодостаточности, и за исключением того, что ты, по-видимому, никогда не научился готовить до этого года, я думаю, что мы, как родители, проделали довольно хорошую работу».

Я сел прямо и искренне кивнул. «Я думаю, что да, со всеми нами: Брэнди, Брук, Эдем, Эмма. Я искренне верю, что мы все сильные, уверенные и способные люди».

Папа улыбнулся и кивнул. «Дело в том, что мы позволили вам всем думать, что вы идете по жизни в одиночку. Мы сделали все возможное, чтобы оставаться в тени, чтобы вы могли принимать свои собственные решения, и не зависели от нас, в том, чтобы дать вам все ответы. Но это не значит, что нас не было рядом. Это не значит, что мы не участвовали. Вы всегда лазили по этим игровым площадкам в одиночку. Но у вас всегда была подстраховка».

Мои глаза сузились, пока я вспоминал свое детство. Несмотря на все, что папа только что сказал о том, чтобы позволить нам принимать собственные решения, я не мог вспомнить каких-либо значительных периодов времени, когда моих родителей не было рядом. До школы моя память была немного туманной. Мои дни с 13 лет и ранее просто не были для меня так важны сейчас, за исключением, возможно, моих ранних воспоминаний об Авроре. Но когда я подумал о том, как мои родители позволили мне составить собственный график и выяснить, как втиснуть в уроки и учебу вместе с временем, проведенным с друзьями, я понял, что они все еще были там, каждый день, спрашивая, все ли я закончил, выполнил ли мои обязанности по дому и задавая вопросы о том, как дела в школе. Я подумал о том, что мои родители, казалось, всегда знали, что происходит в жизни моих друзей, и понял, что им всегда удавалось заставить меня СКАЗАТЬ им, что происходило в жизни моих друзей за ужином или по выходным. Я думал о понимающих взглядах, которыми мама одарила меня после того, как я начал заниматься сексом с Кирой Макнил, и как она даже не удивилась, когда я спал с Брэнди, а затем с Брук. Я подумал о том, как она делала комментарий, а потом просто смотрела на меня какое-то время, пока я не выдавал больше деталей, чем я изначально намеревался. И, прежде всего, я вспомнил, как решил с близнецами лишить их девственности, когда им исполнится 15, а затем передумал, только чтобы обнаружить, что мама знала все это время и никогда не позволила бы мне пройти через это в первый раз.

Папа снова заговорил. «Иногда ты так отвлекался на любую игрушку или задачу, которая стояла перед тобой, что забывал, что мы были там, пока мы не ловили тебя. Иногда мы намеренно ДАВАЛИ тебе упасть, потому что мы знали, что ты справишься с этим и научишься на своих ошибках. Но никогда не думай, что нам с твоей мамой было всё равно. Никогда не думай, что мы не обращали внимания. Потому что мы обращаем внимание. Нам не все равно. И мы искренне думали, что к тому времени, как ты переехал сюда, чтобы поступить в колледж, ты был готов жить сам по себе».

Теперь настала моя очередь указать на правую верхнюю часть головы. «Всё свидетельствует об обратном».

Папа вздохнул. «И в этом я тебя подвёл».

«Ты меня не подвел. Я взрослый мужчина».

«И я твой отец, твой ЕДИНСТВЕННЫЙ отец. Работа быть твоим отцом ложится на МЕНЯ, и только на меня. Твоя мать, конечно же, была вовлечена. Но, может быть, это мужское дело, потому что я должен признать, что уделял тебе больше времени и внимания, чем твоим сестрам. Я изо всех сил старался дать вам хорошую основу, чтобы быть более активным и вовлеченным в вашу жизнь в подростковом возрасте. Но как только ты поступил в старшую школу, я намеренно отступил немного назад, чтобы позволить тебе учиться на своих ошибках. За эти годы ты установил очень прочные связи со своими сестрами, делясь друг с другом советами и все больше участвуя в заботе друг о друге, как с Брэнди, так и с Брук. Это те виды доверительных отношений, которые останутся с тобой еще долго после того, как мы с твоей матерью умрем».

Я нахмурился и подумал об этом. Я вспомнил, как в детстве бегал к родителям каждый раз, когда мне нужен был совет или утешение. Но определенно, будучи подростком, я чувствовал, что больше обращаюсь к своим сестрам или даже к Кире за советом. Я полагал, что это была моя подростковая потребность отстаивать независимость, и, возможно, так оно и было. Но мне и в голову не приходило, что мои родители намеренно отошли от меня, чтобы наблюдать, как я взрослею самостоятельно.

Папа продолжал. «Ясно, что с тех пор, как ты приехал сюда, я был гораздо меньше вовлечён. Это простой вопрос географии, и за последние два года ты был дома всего дважды. Я поддерживал связь с Джеком и Диной, регулярно получал новости о тебе от сестер, в том числе от Адриенны. Я слышал о некоторых передрягах, в которые ты попал, в том числе о сексуальной жизни, которая, откровенно говоря, была гораздо более разнообразной, чем моя собственная. Я слышал о твоих успехах и неудачах. Я следил