Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы оба успокоились, позволяя слишком надолго повиснуть его неубедительной шутке. Папа пытался сломать лед, прежде чем по-настоящему взяться за дело, но сейчас я бы предпочел просто покончить с этим.
Глубоко вздохнув, папа выпрямился и приподнял локти на подлокотниках. Я приготовился к упрекам в разочаровании в моих принятых решениях, но вместо этого он грустно посмотрел на меня и сказал: «Мне очень жаль, сынок. Я не выполнил свою работу отца».
Я удивленно моргнул и приподнял бровь. «Хм?»
«Это…» — начал он, снова обводя правую верхнюю часть своей головы, — «частично моя вина. Задолго до того, как дело дошло до этого, появились признаки того, что ты начинаешь лезть не в свое дело. Между мной, твоей матерью и Эвансами были некоторые дискуссии о том, начинаешь ли ты терять чувство перспективы или нет. Но все это время я больше, чем кто-либо другой, настаивал на том, что ты можешь справиться с собой, что ты взрослый мужчина, способный отвечать за свою собственную жизнь, и -я- уговорил всех остальных позволить тебе продолжать без нашего вмешательства».
Я продолжал моргать, не понимая, повторив: «Хм?»
«Твоя мать считала, что мне следовало сесть и поговорить с тобой об этом давным-давно. Конечно, если бы другие люди могли понаблюдать за нашей ситуацией и посмотреть, как мы справляемся, они могли бы осудить нас за наши собственные решения больше, чем за твои. Но мы сделали все возможное, чтобы воспитать тебя наилучшим образом, как только могли, способом, не так сильно отличающимся от нашего собственного воспитания. Мы гордились уровнем независимости, который наши дети проявляли с самого раннего возраста, в то время как другим родителям приходится держать нянь и других опекунов, присматривающих за их детьми, потому что даже их подростки не могут позаботиться о себе на самых элементарных уровнях. Но моя гордость чуть не стоила тебе жизни, и об этом я очень сожалею».
Нахмурившись и приподняв бровь, я смущенно посмотрела на отца. «Э-э, то, что я получил пулю не имеет никакого отношения к тебе».
«Всё, что ты делаешь имеет абсолютное отношение ко мне. Ты мой сын».
«С теоретической точки зрения это звучит нормально, но ты даже не знал, куда я пошёл той ночью». Внезапно меня осенила мысль, и я добавил, нахмурив брови: «Ты ведь не знал?»
Папа покачал головой и объяснил: «И вот здесь я тебя подвел».
Я все еще не понимал. Папа встал со стула и зашагал вокруг него. Я заметил некоторые из моих собственных манер в том, как он держал руки за спиной, когда он на мгновение подошел к окну, прежде чем вернуться и наклониться вперед, упершись руками в спинку кресла. «Ты помнишь детские спортивные площадки? Большие прямоугольные конструкции для лазанья или геодезические купола, по которым ты всегда ползал в детстве? Я заметил, что их больше не делают; слишком много судебных исков».
Я нахмурился, не понимая, к чему он это ведет, но пожал плечами и прислонился к спинке стула.
«Ты начал ходить до того, как тебе исполнился год, и карабкался по каждой конструкции, которую мог найти, до того, как тебе исполнилось полтора года. Твоя мама думала, что я сошёл с ума, потому что я позволил тебе залезать на часть этого игрового оборудования, в то время как на знаках четко указано они созданы для детей в возрасте от 5 до 12 лет. Но ты любил лазить и жаловался, если я не позволял. Поэтому я тебе позволял».
Я пожал плечами, начиная понимать, к чему он это ведет. «Хорошо».
«Ты почти никогда не смотрел вниз. Никакого страха. С другой стороны, Брэнди была маленькой напуганной кошкой. Ей было четыре года, и она не хотела подниматься на три фута над землей, даже если кто-то держал ее за руку, но не ты. Ты хотел подниматься все выше и выше, пока не достигнешь вершины, и уже нечего будет побеждать. И ты никогда не смотрел вниз».
«Это должно быть аналогией того, что я игнорирую риски моих действий или что-то в этом роде?»
«Или что-то в этом роде. Мы доберемся до того, что ты игнорируешь риски через минуту, но дело в том, что ты всегда карабкался, как будто был совершенно один. Ты был исключительно сосредоточен на стоящей перед тобой задаче и никогда не останавливался, чтобы посмотреть, где я, пока ты не достигал вершины и не решал закричать: «Папа, я сделал это!»
«Хорошо».
«Дело в том, что у тебя не получалось это каждый раз. Когда ты был маленьким, ты падал чаще, чем добивался успеха. Когда тебе было два года, ты, вероятно, делал это в половине случаев. И даже когда тебе было пять лет, ты все равно падал время от времени, в основном потому, что ты торопился и не был осторожен».
Я ухмыльнулся и пожал плечами. «Думаю, с пяти лет мало что изменилось».
Папа улыбнулся и печально покачал головой. «Да, не очень. Но ты помнишь, что происходило каждый раз, когда ты падал?»
«Я поднимался и пробовал еще раз?»
«Близко». Папа глубоко вздохнул и пристально посмотрел на меня, когда он свернул обратно перед стулом и сел. «Я был там, чтобы поймать тебя».
Я моргнул и подумал об этом.
«Ты никогда не обращал внимания на то, был я там или нет. Но я всегда был прямо под тобой, готовый поймать, когда ты упадешь. Помочь. Одно из моих самых сильных воспоминаний — это то, что ты стоял на платформе под потолочной лестницей. Думаю, тебе было около четырех. Ты был недостаточно высок, чтобы добраться
