Ляля молча стала чистить картошку, в отличие от слегканаивной Гали домработница теперь была точно уверена: Катя талантливаямошенница, и заставило ее убедиться в этом не столько филигранное ограблениесейфа, а исчезновение сумочки с фото собачки.

– Почему же? – удивился я.

Ляля кивнула.

– Сейчас объясню. Знаете, у женщин бывают любимые вещи,такие, на приобретение которых долго копят. Кто-то фанатеет от шубы, другойхочется колечка с брюликом, а у Катьки сердце при виде этой сумочки зашлось.Галя ее невесть зачем в магазине заказала, да еще поместила на ридикюль фотосвоей собаки. Но не успела торбочка оказаться дома, как псинка скончалась,съела рассыпанную во дворе отраву для крыс. Галя, проплакав неделю, засунуларидикюльчик в самый дальний угол, видеть фотографию любимицы было ей оченьтяжело.

Так бы и пылилась дизайнерская вещь невостребованной, но однаждыКатя, желая, как всегда, услужить, решила навести порядок в гардеробной инаткнулась на ридикюль.

К счастью, в тот день Галя ушла по магазинам, она не видела,как девица принесла на кухню поделку из замши, и не услышала вырвавшийся удевушки возглас восторга:

– Какая прелесть!

– Быстро спрячь, – велела Ляля.

– Но почему? Галя ее не носит?

– Нет.

– Ой, может, мне подарит, – забыв про своювсегдашнюю скромность, заявила Катя.

– Запихни назад, – приказала Ляля и рассказалаисторию сумочки.

Тяжело вздыхая, Катя отнесла находку на место. Ляля видела,с какой неохотой девушка расставалась с запавшей в душу вещью, и про себярешила надоумить перед Новым годом Галю, сказать ей, о чем мечтает Катя.

Наутро после ограбления Ляле кто-то словно шепнул в ухо:«Проверь сумку».

Домработница порылась в вещах, констатировала: изделие сизображением веселой дворняжки исчезло, и сразу поняла – Катя и впрямьмошенница. Никто ее не похищал, не пытал, узнавая шифр сейфа и егоместоположение. Нет, девица сначала обманом втерлась в дом, стала своей всемье, разведала секреты, а потом скрылась, ограбив тех, кто искренне пожалелее, дал кров и хлеб. Но, видно, Кате очень понравилась сумка, поэтому, оставиву Кусковых все свои вещи, она прихватила ридикюль, просто не сумела уйти безнего.

– Можете описать Катю? – попросил я.

Ляля напряглась.

– Ну… симпатичная.

– А поподробней?

– Волосы каштановые, прикрывают уши, на лбучелка, – стала перечислять домработница, – такая прическа «каре»называется. Глаза… э… э… не помню.

– Голубые?

– Ну… вроде нет.

– Карие?

– Точно нет.

– Тогда какие?

– Либо серые, либо зеленые, непонятные, в общем,меняются. Рот небольшой, носик… э… обычный. Ростом с меня примерно будет.

Я приуныл. Под такое описание подойдет половина девушек,бегающих по улицам Москвы. К тому же волосы легко выкрасить, а еще можноприобрести цветные линзы и вмиг из кареглазой стать светлоокой.

– Фотографии Кати нет?

Ляля призадумалась.

– Можно в альбоме глянуть.

Около часа я переворачивал страницы и пришел кнеутешительным выводам. Во-первых, снимков Кати практически нет, а на тех, чтоесть, лица девушки разобрать невозможно: его либо прикрывает шляпа, либо Катястоит отвернувшись, либо прячется за чью-нибудь спину, а еще в альбомепопадались пустые места.

– Куда ж отсюда фотки подевались? – удивиласьЛяля. – Галя страницы аккуратно заполняла. Во, глядите, все подписано.«Гуляли в парке» или «День рождения Миши». Катя, правда, неохотно куда ходила скомпанией, у нее от шумных вечеринок голова болеть начинала.

Я захлопнул тяжелый переплет. Замечательная болезнь мигрень!Сколько милых дам, сославшись на этот недуг, избежали тягостных мероприятий инежелательного общения с мужем! Вот и очаровательная Катюша пошла попроторенной тысячами туфелек дороге: прикидывалась больной, чтобы остатьсядома. Ушлая девица, с одной стороны, была озабочена поисками сейфа, которыелучше вести в отсутствие хозяев, с другой – она боялась крутиться на глазах увсех. И перед тем, как покинуть наивных Галю с Мишей, «дочурка» почистилаальбом, унесла все снимки, на которых хоть как-то можно разобрать черты еелица. Ай да пройда! Просто Джеймс Бонд, а не девчонка.

– Значит, все-таки ее убили, – покачала головойЛяля, – и не жаль! Поделом вору награда, так я и сказала ей!

Я встрепенулся.

– Минуточку! Когда же вы общались с девушкой? Я понялтак, что, обокрав Кусковых, она испарилась в неизвестном направлении.

Ляля вздрогнула.

– Ладно вам, – тихо сказала она, – играете сомной, словно кот с мышью. Поняла ведь, чего пришли. Труп вы нашли и хотитетеперь, чтобы хозяева подтвердили: это она, Катя, или уж не знаю, как ее вдействительности звали. Давайте с вами поеду, я гожусь ведь в опознаватели.Только об одном прошу: Галине Леонидовне и Михаилу Марковичу ничего нерассказывайте, они еле-еле отошли и в Италию уехали. Вон сколько месяцевпереживали, знаете, что Галя перед отлетом сказала: «Не всем, кто просит опомощи, ее оказывать надо, иногда благодеяние во вред оборачивается. Не пустимы тогда Катю в дом, не случилось бы с ней несчастья». Галина Леонидовна такаястранная, во всех неприятностях лишь себя одну винит. Сопрут у нее кошелек, таквоскликнет: «Ну не дура ли я! Сумочку закрыть забыла, ясное дело, человек исоблазнился, сама ввела его в грех».

Я молча слушал Лялю, а потом вспомнил одну историю, вкоторую пару лет назад оказалась замешана Нора.

Моей хозяйке позвонил хороший знакомый, главврач одной изонкологических клиник, и рассказал о молодом парне с опухолью головного мозга.Юношу привезли из Украины, он теперь считался в Москве иностранцем и никак немог рассчитывать на бесплатное лечение. Парнишка теоретически имел шанс навыживание, но у его матери, простой крестьянки, не нашлось необходимых наоперацию средств. Элеонора моментально съездила в банк и вручила рыдающей теткеконверт с деньгами.

Спустя, наверное, года два Нора приехала в ту жеонкологическую больницу – как основатель фонда «Милосердие» она часто помогаетбольным людям. На этот раз ею был приобретен некий прибор, очень нужныймедикам.

В приемной главврача хозяйка увидела бедно одетую женщину и,обладая великолепной памятью на лица, моментально узнала ее.