Я решила, что вопрос риторический, и не ответила. Но Майяотчего-то не унималась.

– Нет, ведь правда же?

– Правда.

– В наше время, когда всем плевать на живых, это, можносказать, подвиг – чтить память погибших на войне. А ты как думаешь?

Я подтвердила: да, можно сказать, подвиг.

– Так ты будешь помогать Юльке?

Я удивилась.

– Как помогать? Ездить с ней на раскопки?

– Нет, деньгами. Если, конечно, наследство достанетсятебе.

– Погоди-ка, – догадалась я, – ваш отчимспонсировал поисковый отряд?

– Да, Валера передавал деньги через Юльку. Фактическиона отвечала за организацию поездок, покупала билеты, продукты, снаряжение.Поисковики хоть и живут в палатках и питаются консервами, но все равно денегулетает прорва. В прошлом году, например, ушло почти полмиллиона рублей!

Я с удивлением слушала Майю. Что-то эта информация никак неукладывалась у меня в голове. Судя по тому, что я успела узнать о Крылове, этотчеловек не был способен на благотворительность. А тем более по отношению ксоветским воинам, павшим смертью храбрых. Что он мог с них взять? Неожиданноменя осенило: да ведь трофеи Великой Отечественной войны дорого стоят! Закономзапрещено их продавать, но, очевидно, Крылов спекулировал на черном рынке.

– Так Юлька может на тебя рассчитывать?

Майя требовательно смотрела мне прямо в глаза, и я ответила:

– Конечно! Какой разговор!

Девушка заулыбалась и принялась частить, как пулемет:

– Жаль только, что экспедиция в этом году сорвалась. Виюле отряд должен был поехать в места, где проходила Курская битва. Юлькаговорила, что там можно еще лет сто копать и обязательно обнаружишь что-нибудьинтересное. Но не нашлось денег.

– Отчим пожадничал?

– Он вдрызг разругался с Юлькой, последний месяц они необщались.

Вот уж поистине: простота хуже воровства! Зачем Майя эторассказывает? Неужели дурочке невдомек, что тем самым она бросает на сеструтень подозрения?

Тут Майка спохватилась:

– Ой, ты, конечно, понимаешь, что это никак не связанос убийством?

– Конечно, понимаю, – двулично ответила я. –А почему они разругались?

– Без понятия. Но, знаешь, меня это совсем не удивляет.Я вообще не знаю, с кем у Валеры были хорошие отношения. Он мог походя сказатьчеловеку гадость, а потом общаться с ним как ни в чем не бывало. Или мог, узнавчей-либо секрет, держать человека на крючке.

– В смысле – шантажировать?

– Не то чтобы шантажировать, – задумчивопроизнесла девушка. – Он не всегда получал какую-то определенную выгоду.Отчим просто намекал, что знает тайну, что всем расскажет, – короче,издевался, терзал, играл, как кошка с мышкой. Мне кажется, ему нравилосьсмотреть, как люди мучаются от неопределенности. Хотя, конечно, если Валереподворачивался случай погреть руки на чужой тайне, он его не упускал.

– А с тобой как было? – спросила я.

– Что со мной? – Ее удивление было неподдельным.

– Ну, когда ты с ним спала, что это было: секрет илирасплата за него?

Для девушки, которая не может заставить себя ходить вбассейн, у Майи оказалось недюжинное самообладание. Она несколько секундсмотрела мне в глаза, а потом поднялась и ровным голосом произнесла:

– Боюсь, у меня больше нет времени на разговоры, порасобираться по неотложному делу. Извини, но тебе придется уйти.

Я поняла, что совершила ошибку. Слишком грубо и прямо задалавопрос. Но мы так хорошо говорили, так понимали друг друга, я ни капли несомневалась, что получу искренний ответ! И вдруг – облом.

– Майечка, – залебезила я, – ты меня не такпоняла. Я тебя не обвиняю, обстоятельства бывают разные, возможно, ты пошла наэто не от хорошей жизни.

Но спасти ситуацию не удалось. Хозяйка сделалась холодной инеприступной, мои слова отскакивали от нее, как теннисные мячики от бетоннойстены.

Тяжело вздохнув, я поплелась к выходу.

– Можно сходить в туалет? – Я любым способомпыталась выгадать время.

Майя нахмурилась.

– У меня месячные, – поспешно добавила я.

– Ладно, только быстро.

Я зашла в туалет, совмещенный с ванной. Включила воду, селана опущенную крышку унитаза и принялась размышлять. Не могу я так уйти! Ядолжна хоть как-то продвинуться в своем расследовании. Возможно, моя ошибкабыла в том, что я сразу взяла дружеский тон. А если попробовать поговорить сМайей по-другому?

Я вышла из ванной и решительно заявила:

– Вот что, голубушка, шутки кончились! Теперь поговоримсерьезно!

– Не хочу я разговаривать, – буркнула Майя,щелкнув замком на входной двери.

– А придется! Крылова отравили, и подозрение падает наменя. Только на том основании, что ему взбрело в голову оставить мненаследство. Но меня эта ситуация совсем не устраивает, я обязательно найдунастоящего убийцу!

Девушка молча распахнула дверь, однако я не двинулась сместа.

– Следствие пока не знает, что у покойного былалюбовница. А что, если Крылов обещал любовнице, мол, напишет завещание на нее?И она, уверенная в своей власти над ним, ничуть в этом не сомневалась? Тогда улюбовницы появляется отличный мотив для убийства, ты не находишь?

На лестничной площадке раскрылись двери лифта, из кабинывышла пожилая женщина.

– Здравствуй, Майя, – сказала она, направляясь ксоседней квартире.

– Здравствуйте, Клавдия Федоровна, – отозваласьдевушка и закрыла дверь.

С ненавистью глядя на меня, она прошипела:

– Чего ты хочешь?

– Я хочу услышать правду. Это ты убила Крылова?

– Нет, – быстро ответила Майка.

– Ты была его любовницей?

– Нет, – сказала она после секундного колебания.

– Ну, хватит! – взорвалась я. – Мне надоелиэти игры! Расскажу все капитану Супроткину, пусть он сам опрашивает твоюсестру, мать, прочих родственников, задает им неудобные вопросы, проводит очныеставки. Правда все равно выплывет наружу!

Я потянула дверь на себя, и тут Майя тихо сказала:

– У него была настоящая любовница.

– Настоящая? – обернулась я. – А ты тогдакто?

– А я – так… – Она опустила голову.

– «Так» – в смысле, от скуки, что ли?