И тут меня осенило: да ведь это деньги Крылова! Бизнесмендал их падчерице, а потом потребовал от нее какую-нибудь неприятную услугу.Ведь это было в духе Крылова – припирать людей к стенке. Но Юля не Майя, онадевушка целеустремленная и волевая, с ней такие номера не пройдут. Она простоотравила отчима – и дело с концом. А чтобы как-то объяснить появление денег,свалила все на меня.

Пораженная этой догадкой, я молча пялилась на схему Курскойбитвы. Стрелки, который Гена нарисовал твердой рукой, почему-то убеждали меня вмысли, что Юля способна на столь же решительное и продуманное убийство.

В этот момент к нам подошла Юля. Она сухо поздоровалась испросила:

– Вы меня ждете?

– Да, – радостно закивала я, – хочу с вамипоговорить.

Юля бросила быстрый взгляд на Гену и состроила притворнорасстроенную гримасу.

– Сейчас никак не получится, у меня срочный разговор.

– Если ты обо мне, то у меня ничего срочного, –простодушно отозвался парень. – Я могу вечером зайти.

Девушка досадливо поморщилась и заявила:

– Все равно, боюсь, у меня нет времени. Позвоните наднях, что-нибудь придумаем.

Я значительно произнесла:

– Думаю, время найдется. Мне надо обсудить кое-какиедетали предстоящей экспедиции. Раз уж я дала на нее деньги, то хотелось бы бытьв курсе дела…

Я насмешливо уставилась на Юлию: теперь не отвертишься,голубушка! Попробуй-ка выставить своего спонсора!

Юля бросила на парня еще один взгляд, на этот раз полныйвозмущения, и ответила:

– Хорошо, давайте поговорим, только недолго. Атебе, – она обратилась к Гене, – я позвоню.

Девушка открыла дверь, мы зашли в подъезд и сталиподниматься по лестнице на второй этаж. Юля шла первой, я за ней. Я невольносравнивала ее с Майей. Волосы у Юли светло-русые и, судя по всему, натуральногооттенка. Она выше, чем сестра, и стройней. Движения более порывистые и нервные.Впрочем, учитывая, что я вплотную подобралась к ее тайне и Юля об этомдогадывается, держалась она весьма хладнокровно.

Квартира у Юли оказалась точь-в-точь как у сестры. Это былонеудивительно, ведь они жили в домах одной типовой серии. Однако планировка –это единственное, что объединяло жилища, обстановка отличалась кардинальнымобразом.

Никакого красного цвета, никаких диванчиков, кокетливыхзанавесок и фотографий Мерилин Монро. Стены покрашены серой краской. Вдоль стенстоят стеклянные стеллажи, на которых выставлена военная экипировка.

Забыв о правилах приличия, я ходила по квартире с раскрытымртом и глазела. Чего тут только не было: шинели, гимнастерки, фуражки, погоны,именные жетоны, наградные нашивки, пуговицы, гильзы… Названий многих предметовя не знала. Некоторые фуражки были простреляны, на одной шинели я заметилаогромное бурое пятно, очень смахивающее на кровь. Стеллажи стояли повсюду – вприхожей, комнате и даже на кухне. Квартира смахивала на казарму ивоенно-исторический музей одновременно.

Хозяйка, казалось, не обращала на меня внимания. Во всякомслучае, она не пресекала мои брожения по квартире. Юля включила телевизор накухне, там шел какой-то сериал про войну.

Через минуту она громко фыркнула.

– Что за бред!

– А что такое? – откликнулась я.

Она кивнула на экран.

– Здесь герой – старший лейтенант, а у него на погонахлычки.

– Лычки? – тупо переспросила я.

– Лычки носили сержанты, но никак не старлеи.

Я уставилась на экран, но даже не смогла определить, где этисамые лычки находятся. На всякий случай я глубокомысленно кивнула иполюбопытствовала:

– И часто бывают подобные «ляпы»?

– Постоянно. Это еще что! Недавно показывали фильм, гдевообще ужас: один из персонажей – танкист, а одет в форму пехотинца. И этухалтуру они отправили на Каннский фестиваль!

Я с уважением на нее посмотрела.

– Неужели вы так хорошо в этом разбираетесь?

Юля гордо ответила:

– Да я любую форму времен Второй мировой войны могусвоими руками сшить! Советскую, разумеется. Даже шинель!

Мне пришла в голову отличная мысль.

– Слушайте, Юля, да вам же надо в кино работать! У меняесть знакомый на киностудии, хотите, я с ним свяжусь? Он устроит васкостюмером. Ведь военная тема сейчас очень популярна! То кино снимают, тосериал, без работы точно не останетесь.

Девушка ответила после секундного колебания.

– Нет, спасибо, не нужно.

Но я не отступала:

– Да вы не стесняйтесь! Я же вам предлагаю от чистогосердца. Можно сказать, ради российского кинематографа стараюсь!

– Нет, – твердо повторила Юля.

Ладно, дело хозяйское. Тут я сообразила, что она, должнобыть, уже нашла работу, и поинтересовалась, так ли это.

– Работа пока не входит в мои планы, – неохотноответила девушка. – Сейчас я еду в экспедицию, потом, может быть, будукуда-нибудь устраиваться.

«А, может, и не буду», – явственно читался подтекст.Неужели Юля, как и ее сестрица, рассчитывает жить за чужой счет? Теперь, послесмерти Крылова, это проблематично. Боюсь, что деньги на экспедицию, которые ондал, – это последняя «холява» в ее жизни.

– Кстати, насчет экспедиции… – начала я.

Юля меня перебила:

– Извините, что вмешала вас в это дело. Просто у меня небыло другого выхода. Пришлось сказать, что деньги на поездку дали вы. В любомслучае, на вашей жизни это никак не отразится, обещаю.

Она говорила отрывистым сердитым тоном, будто отчитываламеня за провинность. Я поняла, что девушка не часто извиняется и, наверное,просто не знает, как это делается.

– А кто на самом деле дал вам деньги?

– Не думаю, что вас это касается, – огрызнуласьЮля.

Но ее грубость меня не смутила.

– Возможно, это был ваш отчим? Он ведь и раньшеспонсировал ваше увлечение раскопками?

Она оставила мои вопросы без ответа. Вместо этогопоинтересовалась:

– Зачем вы пришли?

– Хочу поговорить о смерти вашего отчима.

– Не думаю, что могу вам чем-то помочь! – отрезалаЮля.

Я гнула свое:

– Милиция подозревает меня, но я Крылова не убивала. Я хочунайти настоящего убийцу. Мне кажется, всем нам лучше узнать правду.

– Не уверена, что хочу это знать.