Делать нечего, к тому же малыш, хотевший, очевидно, есть испать одновременно, отчаянно рыдал. Отец сунул заливающегося плачем ребенка назаднее сиденье, мы приладили трос, я сел в свою машину и двинул в путь.

Сначала все шло нормально, потом впереди загорелся красныйсветофор, я начал притормаживать и понял, что сзади никто не собирается гаситьскорость. Хорошо, время было позднее, ни автомобилей, ни пешеходов наперекрестке не оказалось, и я сделал то, чего не делаю никогда: пролетелучасток на запрещающий сигнал. Аналогичная ситуация повторилась и на следующейулице. Я постоянно смотрел в зеркало и чувствовал, что очень хочу убить шофера-идиота.Наконец кое-как, на максимально маленькой скорости, я докатил до нужного места,припарковался… «Шестерка» как ни в чем не бывало проехала дальше, заднюю частьмоих «Жигулей» занесло. Все, тут мое терпение лопнуло. Я выскочил на улицу,увидел, что неработающая машина стоит почти посередине переулка, подбежал кней, рванул дверцу и онемел: на водительском месте было пусто. Сзади мирно спалмалыш.

Минут пять я приходил в себя, потом испугался. Мужчина неназвал мне ни своего имени, ни фамилии, ни точного адреса. Сообщил лишьназвание улицы да попросил притормозить у булочной.

Ребенку нет еще и года. Господи, что же мне делать?Некоторое время я пребывал в панике, потом в голову пришла мысль, от которой поспине забегали мурашки размером с жирную мышь: мне подкинули младенца!Испытывая полнейший ужас — я, если честно, побаиваюсь маленьких детей, онивыглядят такими крохотными, хрупкими, — я вообще перестал что-либосоображать. Потом все же взял себя в руки и решил вызвать милицию, но не успелвытащить мобильный, как вдали показался бегущий мужик, отец карапуза. Весьпотный, красный, он подлетел ко мне и, задыхаясь, проговорил:

— Господи, вы так быстро умчались, я даже не успелсесть в свою машину.

Никогда в жизни ни до, ни после этого случая у меня невозникало желания стукнуть человека по носу. Испытал я это чувство всего одинраз в жизни и до сих пор жалею, что сдержался!..

Очевидно, на моем лице отразилось сомнение, потому что Сонямолитвенно сложила ладони и пропела:

— Ну Иван Павлович, миленький, неужели вы бросите менятут одну, на пустынной дороге.

Я вздохнул и пошел искать в багажнике трос. Иногда мнекажется, что хорошее воспитание мешает мне жить. Многие из моих приятелей,спокойно ответив: «Это твоя проблема, детка», — уехали бы по своим делам.Я же, заложник воспитания, начал прилаживать стальной канат к «Ауди».

Впрочем, все оказалось не так уж и плохо. Соня отличноуправлялась с автомобилем, и никаких проблем на пути к авторемонтной мастерскойне возникло. Оказавшись около ворот сервиса, Соня воскликнула:

— Как мне вас благодарить? Ведь не деньгами же!

Я улыбнулся.

— Я рад был помочь такой прелестной особе.

Соня подошла ко мне, встала на цыпочки и по-детски клюнула вщеку. От нее пахло незнакомыми, острыми, явно дорогими духами.

— Большое спасибо! — с чувством воскликнула она.

— Не за что, мне было по дороге.

— Не все способны помочь человеку, попавшему в беду.

— Добрых людей намного больше, чем злых, — ответиля и хотел уже уехать, но тут Соня попросила:

— Иван Павлович, запишите мой телефон.

Я вынул сначала блокнот, а потом свою визитную карточку. Яне принадлежу к тем людям, которые заводят знакомства на улицах, но ведь глупоговорить об этом, когда дама интересуется вашими координатами.

Соня спрятала визитку в сумочку.

— Я врач, и, говорят, неплохой. Позвоните мне, есливдруг вам понадобится помощь.

— Спасибо, — кивнул я и отправился в институт УПИ.

Группу, в которой числилась Ирина Медведева, я нашел припомощи куратора учебной части. Полная женщина без возраста с плохо уложеннойголовой, услыхав, что Семен Юрьевич нанял для поисков пропавшей дочери частногодетектива, с чувством воскликнула:

— Бедная девочка, мы очень переживали, когда узнали ослучившемся.

— Иру любили в институте?

— Хорошая девочка, аккуратная студентка безакадемических задолженностей, — инспекторша стала перечислятьположительные качества пропавшей девушки, — участвовала в театральномкружке, активно сотрудничала в научном обществе…

Вскоре мне стало понятно, что она не может ничего сказать обИре как о человеке. Я понял, что Медведева хорошо училась, могла претендоватьна место в аспирантуре, но и все. Была ли она доброй или злой, имела лилюбовника, отчего расстраивалась и над чем плакала, так и осталосьневыясненным, и я отправился к ее одногруппникам в надежде на то, что они лучшезнают свою подругу.

Поплутав по коридорам и поговорив со студентами, я выяснил,что три Ирины однокашницы, Стася, Карина и Алена, сидят сейчас в столовой.

Я спустился в подвальное помещение и обнаружил там застоликом девиц, раскрашенных до невозможности. Впрочем, одеты они тоже былинелепо. На одной красовалась рваная рубашка из денима. Края лохмотьев скреплялианглийские булавки в количестве штук ста, не меньше. Другая щеголяла впуловере, который непостижимым образом держался на ее груди, плеч у него небыло. Третья была во вполне пристойной, ничем не примечательной нежно-голубойводолазке, зато в ушах у нее болталась связка сережек разной длины, в ноздресверкал камушек, а в брови висело колечко.

— Можно нарушить вашу беседу? — осведомился я.

Девицы замерли, потом «булавочная» спросила:

— Вы кто?

— Частный детектив Иван Павлович Подушкин.

— Вау, Стаська, — воскликнула голоплечая, —прям как в кино!

Стася недовольно поморщилась:

— Помолчи, Кара!

Мне сразу стало понятно, кто в стае главный.

— От нас вы чего хотите? — бойко поинтересоваласьСтася.

Я рассказал про визит в агентство Семена Юрьевича.

— Так чем же мы помочь можем? — удивилась Стася.

Карина, разинув рот, смотрела на меня. Алена сидела молча.

— Скажите, что за человек была Ира? —поинтересовался я.

— Почему «была», — моментально отреагировалаКарина, — вы полагаете, что ее убили?

— Ну, оснований для таких утверждений пока нет, —покривил я душой, припоминая белую кофточку с маленькой дырочкой на спине.