— Нормальная, — пожала плечами Стася, — каквсе!

— Богатая только, — с легкой завистью протянулаКарина, — каждый день в новом приходила.

— Училась она хорошо, — прибавила Стася, — наодни пятерки, хитрюга.

— Почему хитрюга? — удивился я.

Стася прищурилась.

— Сначала мы думали, она преподам платит. Тут кое-ктоза экзамены и зачеты долларешники берет, но потом мы сообразили: хитрая она.

— Точно, — подхватила Карина, — такподольститься ко всем умела, даже к Акуле подлезла и пять баллов получила.

— Ага, — кивнула Стася, — между прочим, Акулавсем твердит, что ее предмет на «отлично» знает лишь господь бог, на четверочкуона сама, а мы уж в лучшем случае на тройку.

— Когда Ирка пятерку огребла, — перебила ееКарина, — весь институт сбежался.

— Может быть, ваша подруга просто хорошо выучиламатериал? — предположил я.

Девчонки засмеялись.

— Да как ни зубри, — покачала головойСтася, — хоть лопни, все равно Акула завалит!

— Каким же образом Ире удалось умаслить злобнуюпреподавательницу? — удивился я.

Карина покачала головой:

— Говорим же, хитрая она очень! Акула книги собирает,старинные. Вот Ирка ей и наврала, что тоже библиофилкой является. Все бегала кэтой Бабе Яге на кафедру, таскала какие-то грязные, порванные брошюрки, ирезультат? Сдала экзамен без проблем, Акула ее и не спрашивала как следует.Медведева билет взяла, а эта змея заулыбалась и говорит:

«Вы, Ирочка, конечно, все знаете, я абсолютно в этомуверена».

Мы прямо онемели все, как услышали.

— Вполне вероятно, что Ирина и в самом деле увлекаласьстаропечатными изданиями, — подначил я их.

Девушки снова захихикали.

— А Лесе Семеновне, которая по своим внукамсохнет, — заявила Карина, — она постоянно твердила, что мечтаетродить девять детей, дескать, ее жизненное призвание семья и куча отпрысков.Леся Семеновна умилялась, всем Ирку в пример ставила и пятерки ей лепила.

— Только Ольга Марковна ее терпеть не могла, —вдруг тихо сказала молчавшая до сих пор Алена.

— Точно! — воскликнула Стася. — Но Марковнауволилась, а с другими у нашей сладенькой проблем не возникло.

— Кто такая Ольга Марковна? — насторожился я.

— «Немка», — отмахнулась Стася, — в томсмысле, что немецкий язык преподает.

— А кто был самой близкой подругой Медведевой?

— А никто, — отрезала Карина, — она со всемиобщалась.

— Только ребята про нее ничего не знали, —закончила Стася, — не откровенничала она.

— Мальчики за ней ухаживали?

— Пытались, — кивнула Стася, — но она совсеми ровно держалась, никого не выделяла.

— Вот к ней приставать и перестали, — затараторилаКарина, — какой смысл? Замуж она не собиралась.

— Зачем ей муж с таким папой? — не преминулавысунуть змеиное жало Стася.

Внезапно Алена глубоко вздохнула, я глянул на нее, она,отчего-то покраснев, отвела глаза в сторону.

— Очень вас прошу, — тихо вымолвил я, —попытайтесь вспомнить, вдруг Ирина называла имена каких-то своих друзей илилюбовников. Понимаете, она, может быть, жива, вдруг ее мучают, бьют…

— Да ничегошеньки мы не знаем! — сердито заявилаСтася.

Карина кивнула:

— Хотели бы вам помочь, да как!

Алена опять промолчала. Я встал.

— Очень жаль. Не посоветуете, с кем еще можнопоговорить?

Стася скривилась:

— Ну… в библиотеке Ритка Козлова сидит, может, ей чегоизвестно.

— Это вряд ли, — безапелляционно заявилаКарина, — хотя сходите, если делать нечего.

Я не выдержал и сурово поинтересовался:

— Чем же вас обидела Ирина, если вы не хотите дать еймалейшего шанса на спасение?

Стася и Карина захлопали слипшимися от туши ресницами.

— Мы к ней хорошо относились, — попыталасьоправдаться Стася.

— Ага, — подвякнула Карина, — очень хорошо,только дружить с ней не хотели.

Я пошел по коридору, разыскивая дверь с табличкой«Библиотека». Неожиданно чья-то рука легко дернула меня за пиджак, и тихийголос произнес:

— Простите…

Я обернулся и увидел Алену.

— Простите, — повторила она, — вы уверены,что сведения о любовных приключениях Иры помогут вам отыскать ее?

— Естественно.

Алена покраснела.

— Понимаете… в общем… не ходите к Ритке, она совсем нев… я… ну… это…

— Вы что-то знаете?

Алена кивнула:

— Где здесь можно побеседовать? — обрадовался я.

— Лучше в кафе, — шепнула Алена, — тутрядышком, в соседнем доме.

Я сопроводил Алену в низкосортную забегаловку, усадил зашаткий столик с липкой пластмассовой столешницей и поманил сонную официантку.Та нехотя приблизилась к нам и швырнула меню: тонкий листок бумаги, засунутый вфайловую папку.

— Мне капуччино, — тихо попросила Алена.

— И мне, — из солидарности кивнул я.

Естественно, я не собирался даже пробовать бурду, которуюсейчас принесут из кухни. Подавальщица приволокла чашки, над которымиколыхалась белая с коричневым пена, бросила на стол две жуткие алюминиевыеложки и отошла к стойке.