Вывод из увиденного следовал однозначный: преступники удрали. Гнаться за ними одному и в темноте не имело никакого резона, и Максимов поспешил к девушке, все еще лежавшей без сознания. Перво-наперво он сорвал с ее глаз повязку и осмотрел рану на виске. Она оказалась неопасной – пуля чиркнула, не повредив кости и только вскользь задела ушную раковину. Жизни пленницы (теперь уже бывшей) ничто не угрожало, а чувств она лишилась, вероятно, от пережитого шока.

Из мебели в комнате присутствовали четыре деревянные лежанки, застеленные домоткаными покрывалами, пара табуреток и стол с остатками трапезы: шесть глиняных кружек, в которых поблескивало недопитое вино, растерзанный печеный окорок и несколько ломтей хлеба. Раз кружек шесть, то и бандитов шесть, механически отметил про себя Максимов, перенося девушку на одну из лежанок. Почему тогда спальных мест всего четыре? Да потому, что двое бандитов ночевали на чердаке – там полно сена и оттуда, через щели, удобно наблюдать за окрестностями.

Не все ли теперь равно? Требовалось поскорее привести в себя пострадавшую. Положение ее рук, заведенных за спину, объяснялось тем, что их скрепляли пружинные наручники-darby. Ключ, конечно же, отсутствовал. Максимов поискал глазами что-нибудь, чем можно взломать прочные кандалы, но подходящего инструмента не нашел. Помочь могли жандармы, но они запаздывали.

Обругав сеньора Лопеса и его лодырей неприличным словом, Максимов легонько похлопал девушку по щекам. Ее пушистые ресницы дрогнули, она приоткрыла глаза, мутно уставилась на своего спасителя. В зрачках сверкнул испуг, она приняла склонившегося над ней незнакомца за еще одного разбойника. Максимов улыбнулся ей и произнес по-испански, как можно мягче:

– Не бойтесь, вы в безопасности. Как вас зовут?

– Сильвия… – выдохнула она едва различимо.

Закрыла глаза и вторично провалилась в беспамятство.

Догадки и гипотезы. – Личная драма Серхио Ортиса и его дочери. – Похищение в Марселе. – Неделя взаперти. – Гостеприимство Кончиты. – Что Сильвия скрыла от полиции. – История Тартесса предстает в новом свете. – Купание в ледяной воде. – Максимов испытывает восторг. – Человек с мешком и человек с подзорной трубой. – Вверх по холму. – В зарослях тамариска. – Сражение с невидимкой. – Еще один привет от покойного Хорхе. – Паровая лопата. – Вспышка в темноте.

Гвардейцы сеньора Лопеса, прибывшие вместе с ним самим спустя полчаса после описанных выше событий, явили запоздалое сыскное усердие: облазили весь дом и примыкавшую к нему территорию, но, помимо найденных Максимовым предметов, наткнулись лишь на десяток отпечатков, оставленных на илистом берегу реки подошвами нескольких башмаков – как мужских, так и женских. Это подтверждало догадку, к которой успел прийти Алекс, пока оберегал покой девушки, назвавшейся Сильвией. Бандиты, решив, что нагрянула жандармская облава, ретировались заранее намеченным путем – через чердак, дверь которого выходила на задний двор и не была видна со стороны фасада. Будь дом на самом деле окружен, их бы легко поймали, но что мог сделать один храбрец? Сеньор Лопес продемонстрировал сообразительность и предположил, что преступники держали на случай экстренного бегства лодку, привязанную к колышку у берега. На ней они все и уплыли неизвестно куда.

Перед отступлением они бросили в печь некие компрометирующие их документы и вознамерились застрелить свою узницу, так как тащить ее с собой показалось им обременительным. Но удача сопутствовала ей – выстрел пришелся мимо, пуля, оцарапав нежное ушко, угодила в пристенок, и девушка осталась жива. Врач, освидетельствовавший ее, заверил, что всё пустяки: серьезных телесных повреждений нет, а душевное потрясение пройдет само собой. С нее спилили кандалы и отправили на день-другой под медицинское наблюдение в лазарет. Там она окончательно очнулась, но была еще слишком слаба.

Анита, едва прознав о случившемся, не преминула побывать в доме, где разыгралась драма. Не доверяя жандармам, сама все облазила, заглянула и на чердак, и в печь, пламя в которой к тому времени уже потухло. Исключительный интерес у нее вызвала бумажка, выхваченная Максимовым из огненного зева. Рассмотрев ее, Анита выдвинула теорию, что здесь изображена местность с холмом и домом Хорхе. Но что означали крестики и стрелочки, покрывавшие отдельные участки бумажного листа, она понять не сумела.

Максимов досадовал на нерасторопность местных стражей порядка. Упустить опаснейшую шайку прямо из-под носа! Правда, происшествие в доме на окраине в корне изменило отношение сеньора Лопеса к Кончите и ее гостям. Теперь он стал серьезнее внимать их рассказам и не заговаривал более о помрачении умов. Весь наличный состав гражданской гвардии, призванный оберегать покой Аранжуэца, был направлен на прочесывание города и окрестных селений. Но нигде не нашлось ни единого следа означенной банды. И это при том, что у жандармов имелись подробные приметы всех или почти всех ее участников.

Максимов высказал предположение, что командует канальями сеньора Лусия, подлинность имени которой находилась под великим сомнением. Более того, некоторые подельники называли ее мамой – не исключено, что они и впрямь являются ее детьми. В частности, это касалось девицы в кричащем наряде и бородача Диего, которого Анита опознала по слышанному Максимовым сиплому голосу. Сведения, что ни говори, важные, но в предпринятых сеньором Лопесом розыскных мероприятиях они помогали мало.

Надеялись на Сильвию, ждали, когда она сможет поведать о своих злоключениях. Ждать пришлось недолго – уже на другой день она дала согласие побеседовать с сеньором Лопесом, но присовокупила, что хочет также повидать удальца, который вырвал ее из лап безжалостных подонков. Максимов воспользовался этой просьбой и пришел в лазарет к пострадавшей вместе с жандармским начальником, добившись разрешения присутствовать при допросе.

Сильвия полусидела в кровати, стыдливо запахнув на груди больничный халат. Она подарила Максимову застенчивую и очень милую улыбку, выразила ему горячую благодарность за спасение, а сеньору Лопесу сказала, что чувствует себя хорошо и готова ответить на любые вопросы.

– Кто вы и как очутились в Аранхуэсе? – спросил он. – Здешних жителей я знаю, но вас никогда не видел.

– Меня зовут Сильвия Ортис. Вам, должно быть, знакомо имя моего отца – Серхио Ортиса?

– Серхио Ортиса? Мм… – Сеньор Лопес замялся. – Признаться, не припомню.

Максимов также вынужден был сознаться, что в первый раз слышит это имя.

– Как жаль! – огорчилась Сильвия. – Я думала, папу знают все. Хотя… к чему обольщаться? Он был выдающимся ученым, но работал в очень узком направлении: изучал Эль-Аргарскую культуру и историю Тартесса, написал одиннадцать монографий…

– Простите, – невольно перебил ее Максимов, услыхав знакомое слово, – вы сказали: Тартесса?

– Да. Легендарный город в древней Иберии, который разрушили еще в эру Античности. Кого это сейчас интересует?

– И где живет ваш отец?