Подруги вновь замолчали.

– Ну ладно, пока! – попрощалась Ленка и первой положила трубку.

Расстроенная разговором с подругой, Лина долго бродила по проспекту, вспоминая детство, мать, старый дом, деревню, цыганскую улицу, по которой могла ходить с закрытыми глазами, потому что знала там каждый закоулок, каждый дом, каждый овраг и каждую колдобину на дороге. И клялась себе, что когда-нибудь она сможет пройти, зажмурившись, по всем лучшим улицам Москвы.

В ее жизни стали появляться мужчины, молодые и не очень, обеспеченные и без гроша в кармане, интересные и скучные, высокие и по плечо, толстые и худые. И от них у Лины зарябило в глазах. С ней знакомились в кафе и на улицах, приглашали на ужин, прогуливались по бульварам, дарили подарки, и Лина с восторгом погружалась в эту новую для нее жизнь, полную поцелуев, комплиментов, подарков и обещаний, которые часто давались для того, чтобы никогда не быть исполненными. Она сама чувствовала, как хорошела, и, вертясь перед зеркалом, с удивлением разглядывала свое отражение.

Скучая по брюнету, она решилась прийти в казино. Надела лучшее платье, сделала прическу и, взглянув на себя перед выходом из дома, нашла, что выглядит сногсшибательно. Но у входа в «Метрополь» оробела, вдруг почувствовав себя в дешевенькой одежде, с туфлями в одной руке и сумкой, набитой кукурузой, в другой. Она уже было развернулась, чтобы уйти, но швейцар, поздоровавшись, открыл перед ней двери, и Лине не хватило духу сбежать.

Она вошла в зал и, оглядевшись, приуныла. Брюнета не было. Лина подошла к рулетке и поставила немного денег на красное, отдав их не без сожаления. Но, проиграв, удивилась, что не расстроилась.

– Какая хорошенькая, – улыбнулся ей стоящий рядом мужчина.

– Спасибо, – потупилась Лина и поспешила уйти.

Мужчина был хорош, но ей не хотелось ни с кем знакомиться. Она просто бродила по залам, потягивая шампанское, которое ей принес официант, и, разглядывая интерьеры, лица и наряды людей, игральные столы и невозмутимых крупье, наслаждалась атмосферой казино.

Но ближе к ночи появился и брюнет, и Лина ощутила, как задрожали ее руки. Она вдруг вспомнила мотылька, который бился о лампу, висевшую на летней веранде дома, и подумала, что ее сердце сейчас как тот мотылек.

Брюнет прошел мимо, не без интереса скользнув взглядом по ее груди, но, похоже, не узнал ее. Удивительно, какой легкой была его память, стиравшая все, что не входило в круг его сиюминутных интересов.

Брюнет сел за игральный стол, и Лина, расположившись в углу с бокалом, битый час простояла, любуясь им. Мужчине везло, на его губах блуждала улыбка, и он был хорош, безумно хорош собой. Впрочем, как всегда. Почувствовав на себе чей-то взгляд, он, оторвавшись от карт, принялся вертеть головой, и Лина отвернулась от него к стене, делая вид, что увидела на ней нечто интересное. Проходивший мимо официант с удивлением посмотрел на нее, потом на стену, но не решился спросить, что же она там обнаружила.

Затем брюнет перешел за другой игральный стол, и Лина тоже сменила место, откуда опять смогла смотреть на него. К трем часам ночи ее стало клонить в сон, от стояния на высоких каблуках разболелись ноги, и все, чего ей хотелось, это скинуть шпильки, сбросить платье и забраться в мягкую постель. Ведь это была ее первая победа над судьбой – она спала теперь столько, сколько хотела, не заводила на утро будильник, не вставала с кровати, пока не надоедало лежать, и, казалось, отсыпалась за все годы, полные коротких ночей и снов, оборванных стуком печной заслонки.

Но она не могла заставить себя уйти, пока брюнет был здесь. Он притягивал ее, словно магнит – маленькую, беззащитную перед его притяжением стружку. И ей ничего не оставалось, как стоять, прислонившись к стене, и смотреть, как он просаживает деньги за игрой. К четырем утра она попросила у официанта кофе, и тот, принеся ей большую чашку капучино, казалось, хотел спросить теперь, кого она ждет. Но опять не решился.

Иногда к ней подходили мужчины, пытались познакомиться, принимая ее за охотницу за богатыми бизнесменами, которые тут были частыми гостьями. Но Лина, улыбаясь, качала головой. Если она и была охотницей, то только за одним мужчиной. Впрочем, скорее все-таки жертвой.

– Скучаете? – сделал попытку познакомиться какой-то толстячок в дорогом костюме, который не мог скрыть его круглый живот.

– Вы не поверите, – отозвалась Лина, – но совсем не скучаю. Даже наоборот.

Мужчина пожал плечами и, непонимающе оглядев ее, отошел.

Лина почувствовала, что без второй чашки кофе уснет, стоя на ногах, и отправилась к бару, чтобы взять еще один капучино. А когда вернулась, на ее месте, медленно потягивая кьянти из высокого бокала, стояла певица. Лина поразилась, как же все-таки она была похожа на Мэрилин Монро.

– С мечтами нужно быть осторожнее, – сказала женщина и, кивнув на брюнета, играющего в рулетку, улыбнулась кончиками губ.

– Иначе не сбудутся? – захлопала ресницами Лина, не понимая.

– Наоборот! Сбудутся, свалятся на твою голову, и ты не будешь знать, что с ними делать и как с этим жить.

Обе вновь посмотрели на брюнета.

– Какие у тебя отношения с ним? – спросила Лина.

Певица без лишних объяснений поняла, о ком она говорит.

– Нашим чувствам и отношениям еще не придумано название, – сказала она, приподнимая бокал. – А те названия, которые уже существуют, для них не подходят.

– Существует миллион слов, – не довольствовалась ее ответом Лина. – Любовь, страсть, секс, роман, романчик, адюльтер, ничего не значащие встречи… И все же, какие у вас отношения?

Она сделала большой глоток кофе, но когда повернулась к «Мэрилин Монро», той уже не было. И ее вопрос так и повис в воздухе, оставшись без ответа.

Наконец, позевывая в кулак, брюнет посмотрел на часы и, вскинув брови, решил покинуть казино. Лина, которая уже расположилась в кресле, откуда продолжала все так же наблюдать за ним, тоже встрепенулась. Попрощавшись с другими игроками, брюнет отправился к выходу, а когда Лина вышла вслед за ним в холл, мужчины уже и след простыл.

А ей, хоть и сильно уставшей, хотелось еще побыть здесь. Она так часто разглядывала «Метрополь» в окно, с улицы, и вот теперь была здесь, внутри, и не могла уйти, не попав в ресторан, так долго завораживавший ее. Расположившись на антикварном диване, она посмотрела на часы. Было почти шесть. Оставался час, который нужно было провести здесь, умудрившись не уснуть. Она прикрыла глаза, слушая, как в фонтане, установленном в холле, журчит вода, как официанты в ресторане готовятся к завтраку, звенят посудой, разносят блюда, сонно переговариваясь, как ранние гости отеля, чьи чемоданы несли за ними портье, подходят к ресепшн и, негромко называя свои имена, протягивают документы. На мгновение Лине показалось, что она спит, а Москва, новая жизнь, встречи с брюнетом и холл «Метрополя», в котором она сидела зажмурившись, только видятся ей во сне, так что она, распахнув глаза, испуганно огляделась. Но вокруг было не маковое поле, на котором она так любила проводить дни, и не бедный деревянный дом, где она выросла, а слепящие глаза позолоченные стены, зеркала, статуи, высокие потолки, исчезающие где-то в вышине, свисающие хрустальные люстры, округлые своды, картины… Лина вновь закрыла глаза и опять открыла. «Метрополь» не исчез.