А вот так, ребятки. Старым дедовским способом! К тому жеВиталий наверняка имеет минимум восемнадцать алиби на каждую минуту своей жизнив течение последних дней. Вывернуться-то он вывернется, а вот Тина со своимиизмышлениями и этим тяжелым свертком в кармане запросто может увязнуть впаутине законности, которую, по пословице, жук пробьет, а муха в ней – увязнет.Муха, вот именно, к которой со всех сторон тянутся пауки. Виталий, Зоя, ещекто-то, кого она даже не знает…

Но что же делать? Как же быть-то, если и Бог отступится отнее и решит наконец примерно наказать?

– Не надо, не надо, пожалуйста! – всхлипнула она, до болиприжимая кулаки к глазам. – Помоги, Господи, помилуй, я больше не буду…

Не буду – что? Она не знала, не знала. И куда идти – не зналатоже…

Открыла глаза – и какое-то мгновение стояла неподвижно,вглядываясь в кружение разноцветных огненных пятен. Причем одно из них,особенно назойливое, ну нипочем не желало исчезать.

Понадобилось некоторое время, прежде чем Тина поняла, чтоэто – уличный фонарь.

Так, темный пустырь кончился. Она куда-то вышла – к шоссе,надо полагать, потому что впереди стоит автобус. А возле него толпятся люди.

Авария, что ли? Тина тупо удивилась: оказывается, и с кем-тодругим, кроме нее, случаются беды?

Нет, вроде бы никакой аварии нет. Тарахтит, задыхаясь,двигатель. Шофер остервенело крутит монтировкой в моторе старого-престарого«ЛАЗа», которому вообще-то давным-давно пора покойников на том свете развозить,причем не в рай, а только в ад. Нет же, до сих пор отравляет земную экологиюсвоим зловонным дыханием!

Тина подошла уже настолько близко, что разглядела трафаретна боку автобуса: Нижний Новгород – Дзержинск. И если шоферу не удастсявоскресить полудохлую технику, пассажирам останется или ночевать на обочине,или пешком брести обратно. Вот радость, да? Неудивительно, что у всех такиеугрюмые лица.

О нет, уже не угрюмые! Озарились, можно сказать, счастьем,будто по волшебству. А роль волшебной палочки сыграла причудливо изогнутаяжелезяка. Весело помахивая ею, маг и чародей вернулся в кабину, зычно гаркнув:

– По местам, автобус отправляется!

Пассажиры ринулись к дверям.

А вместе с ними Тина.

Через минуту она уже забилась в самый угол заднего сиденья,еще не отдавая себе отчет в том, что и зачем сделала, боясь сейчас лишь одного:все места окажутся заняты, ее шуганут, водитель увидит безбилетницу, всепассажиры обратят на нее внимание…

Заплатить за билет – ерунда, разумеется, Тина заплатит.Проблема в другом: остаться незамеченной. Потому что, если хоть кто-то из этихпассажиров запомнит ее, это может стать следом, который приведет к ней убийц.

Она не сомневалась, что Виталий не оставит попыток довершитьначатое. Почему – неведомо. Пока неведомо. Еще вопрос: может ли повредитьчеловеку его собственное сновидение? Выходит, может, и еще как!

Так вот – чтобы свести этот вред к минимуму, Тине надоисчезнуть. Затеряться! В Нижнем Новгороде у нее земля горит под ногами –значит, надо бежать. О нет, не в жутковатый Дзержинск, конечно, который дажекоренные жители называют угрюмо-пренебрежительно – Жердинск. Этот несчастный,отравленный газами городишко для Тины – лишь мостик. Ступенька той лестницы,которая поведет ее к Москве. Потому что через два часа в Дзержинске остановитсяпоезд № 37 «Нижегородец», идущий в Москву. И если кто-то будет караулитьбеглянку на вокзале и даже, может быть, в аэропорту в Нижнем, то вокзал«Жердинска» пока остается спасительной зоной. Но прежде чем стартовать, надосделать еще кое-что…

* * *

Ровно через два часа в двадцатый вагон скорого поездасообщением Нижний Новгород – Москва прошмыгнула высокая девушка, и проводницавложила в кармашек своей книжки билет на шестнадцатое место. Девушка заплатилаза белье, однако ложиться спать не спешила. Чуть только кончилась санитарнаязона Дзержинска и открылся туалет, она шмыгнула туда и замерла перед зеркалом,недоверчиво вглядываясь в смотревшее на нее нечто.

Да уж… Воистину: ряд волшебных изменений милого лица!

Не так-то легко будет привыкнуть не шарахаться отсобственного отражения. Ну и прекрасно! Если Тина сама себя не узнает, то ужточно собьет со следа кого угодно. Эта короткая стрижка не шла ей доизнеможения: какая-то обитательница тифозных бараков времен Гражданской войны!Неужели у нее и раньше был такой непомерно высокий лоб, и толстый нос, и разныеглаза? В дамских романах пишут, будто разные глаза – примета людей,подверженных безумствам страстей. Ну, насчет страстей – это ладно, а вот чтокасается безумств – в самое яблочко!

Неприкрытый идиотизм читался в испуганном лице, обрамленномклочковатыми прядками цвета мореного дуба. Так было написано на коробочке скраской, однако наяву проявилось нечто рыже-буро-малиновое.

А впрочем, какая разница? Чем хуже, тем лучше. Надорадоваться этим «волшебным изменениям». И Бога благодарить, что, во-первых, вкассе оказались билеты и не пришлось давать взятку проводнице, а значит,светиться; во-вторых, что еще работала вокзальная парикмахерская. Толстушка,которая там томилась, так отчаянно хотела спать, что ей было глубоко плевать напричуды клиентки, решившей на ночь глядя обкорнать свои чудные темно-русыелоконы и перекрасить их в немыслимый цвет.

Да на здоровье! Хоть наголо! Хоть в кисточку!

«А может, и правда лучше было наголо? – в сомнении спросиласебя Тина, вглядываясь в свое отражение. – Тогда бы хоть красить не пришлось…»

Ничего, это лишь до первого мытья головы. Странно, почему-тостало легче на душе оттого, что не придется слишком долго ходить такойвывихнутой уродиной.

Чуть не плача от злости, она предъявила в кассе паспорт наимя Светланы Владимировны Болотовой, который кассирша так и не открыла,заплатила, взяв деньги из толстенной пачки… Ее трясло: казалось, мародерствует,грабит убитую. Но кому сейчас станет легче, если она отправится вслед за своейсоседкой? Да она же первая назовет Тину на том свете дурой!

Вдруг вспомнилось, как они смеялись, что фамилия Светланыидеально подходит Тине. Тина Болотова – в этом что-то есть… свежо и оригинально!Ну вот, теперь ей довелось носить эту замечательную фамилию. Правда, всочетании с именем убитой Светки…