— О, да! — злорадно ответила я. — И палка при нем. Отлупит тебя, труса, как следует!

— Сестрица, ты там где? — снова позвала Лиззи. — Мне кажется, Клод хочет вздремнуть. Холодом веет от окна, его надо укрыть.

— Убирайся, — снова выдохнула я яростно. — И не смей даже подходить к моему дому! Никакой ты мне не муж, никуда я с тобой не пойду! Твоя мать умирать меня выгнала. Ты не спас, ничем не помог. Считай, я мертва! Уходи!

И Жан, трусливо вжав голову в плечи, рванул со всех ног со двора.

Глава 8. Господарь

Однако, опасно стало оставлять дом без присмотра. Теперь Жан мог прийти и разорить наше с Лиззи гнездышко. Те же двуцветники украсть и погубить.

А мы над ними так тряслись! Так их оберегали!

Они уже зеленели вовсю, и медоцветы с сонниками вокруг них.

— А эти цветы зачем? — спросила Лиззи.

— Двуцветники цветут красиво, но почти не пахнут. А медоцветы пахнут сладко. К ним пчелы летят, пить их нектар. Опыляют их. Ну, за одним и двуцветники опылят.

А ходить в поселок было необходимо.

Пшеница для куриц сама домой не придет!

Поэтому я придумала запор. Крепкое полено Лиззи просовывала в скобы на дверях и запиралась словно засовом.

— Только мне открывать станешь, — велела я ей. — На мой голос отзываться. Сторожи Клода и его подружек.

— Да, — вздыхала Лиззи, — теперь его с собой за пазухой не поносишь.

Я пару раз отважно сходила в поселок. По возвращении никого около своего дома не находила; и следов тоже. Верно, Жан был не только мот, но еще и трус. Испугался мужика с палкой!

Но я не думала, что предполагаемый соперник навсегда удержит Жана на расстоянии. Однажды тот не выдержит, снова явится за мной… И эти мысли меня угнетали и пугали. Поэтому я предпочитала возвращаться с возницами. Покупала ли дрова, зерно или солому, я всегда доплачивала, чтоб меня довезли до дома, чтоб сопроводил мужчина.

В третий раз я пошла поселок ранним утром, и возвращалась налегке, одна, довольная.

Помаду, которая, наконец-то, получилась у меня как надо, расхватали просто на ура. Все, что я принесла, ни баночки не осталось. Карман мой был полон денег, и я размышляла уж над тем, а не купить ли нам с Лиззи новую кровать.

И тут целая процессия догнала меня.

Нет, они — всадники в черном, сопровождаемые лающими псами, — ехали не со стороны поселка. Они вывернули из леса, с гиканьем и свистом. Копыта их лошадей взрывали снег, тот комьями взлетал в морозный воздух.

Первыми меня настигли псы, огромные и черные.

Я чуть со страха не померла. Встала столбом, прижимая к себе корзинку с припасами. А ну, как отнимут?! А там любимая колбаска для Лиззи…

Но псы, обнюхав меня, отбежали, не проявляя враждебности. Я перевела дух.

Кажется, это были господарские охотники на призраков. Что этим псам я, простая женщина? Они ловят недобрых людей, преступников, отведавших крови, да нечисть.

Следом за псами несся статный всадник.

— Женщина, — прокричал он, настигая и осадив коня, чтоб тот не затоптал меня. — Далеко ли до жилищ?!

Следом за ним, намного медленнее, ехала еще группа всадников. Один из них, самый богато одетый, самый высокий, обессиленно лежал лицом в конской гриве. Да и сам конь выглядел так, словно, был ранен. Дрожал всей шкурой, то и дело порывался скинуть всадника. И слуги его держали под уздцы, с трудом справляясь.

— Мой дом в пяти минутах ходьбы, — пролепетала я.

— Покажешь, — решительно рявкнул он.

Подскакав ко мне, он лихо склонился, и, ухватив меня железной рукой, закинул в седло перед собой, словно я была не человек, а мешок с пухом.

Конь его нервно заплясал под ним, кося кровавыми глазами, чуя недобрую болезнь.

— Что случилось? — пролепетала я, прижимая свою корзинку к себе.

— Или не видишь? —огрызнулся всадник. — Господарю худо!

Господарю?!

Я оглянулась на мужчину, лежащего в гриве коня. Но мне не дали его рассмотреть.

Всадник дал шпоры коню, и дорога рванула нам навстречу.

***

До моего дома мы долетели в один миг, кажется.

По всей усадьбе тотчас разбежались псы, разнюхивать, нет ли лихих людей.

Всадник, что привез меня, ссадил меня у крыльца и я постучалась.

— Лиззи, детка, открывай скорее! — позвала я.

— Что случилось, сестрица?! — обеспокоенно спросила девочка из-за двери.

— Господарь к нам приехал, — торопливо ответила я. — Помощь ему наша требуется!

— Господа-а-арь?!

Загремел засов, на пороге появилась Лиззи, удивленно хлопающая глазами.

— Слуги господаревы! —вскричала она восторженно, увидев рядом со мной статного всадника в черном плаще, с серебристым мехом на плечах. — Значит, старый Господарь вернулся из похода?

Всадник мельком глянул на Лиззи, коротко кивнул головой.

— Вернулся, дитя, — ответил он. — Теперь наши земли будут защищены и благословенны.

Защищены?

Что-то плохо в это верилось, учитывая состояние Господаря!

Его, бесчувственного или полумертвого, снимали с лошади чуть не вдесятером.

А он лишь вздрагивал и шумно дышал сквозь сжатые зубы.

Сняв его с седла, они аккуратно понесли его в дом…

— Что с ним?! — в испуге спрашивала я, семеня за ними.

— Не твое дело, — огрызнулся один из мужчин. — Осторожнее несите Господаря! Ему нужна горячая вода! Есть у вас бочка, чтоб ее можно было наполнить?

— Ванна есть, — пролепетала я, и вся эта шумная процессия с грохотом и шумом ввалилась в мой дом.

Господарь, огромный широкоплечий мужчина, одетый в дорогие одежды, с серебряной маской на лице, лишь молчал и вздрагивал.

Его уложили на мою софу. Но наша с Лиззи постелька оказалась ему мала. Чтоб его уложить, пришлось согнуть ему ноги в коленях. Из-за судорог сделать это сразу не удалось. И поддался он с трудом.

«Боже, ужас какой! — подумала я, прижимая ладони к пылающим щекам. — Почему он так страдает?!»

Но, несмотря на чудовищную боль, что он испытывал, Господарь упрямо молчал. Думаю, если б его на костре жгли, он ответил бы таким же свирепым, упрямым, непробиваемым молчанием.

Его рука бессильно упала, свесилась до пола, широкая перчатка с нее соскользнула. И я увидела искореженные судорогой пальцы, странно красные вокруг ногтей.

— Что с