— Ты так ничего и не поняла, — проговорил он мне на ухо, касаясь дыханием кожи, но не трогая при этом ни пальцем.

Я решительно повернулась к нему лицом. Его голос, его запах пробуждали слишком много жестоких в своей обманчивости воспоминаний, которым больше не было места в моей голове и в моей душе. Я не хотела думать о том, каким он был когда-то — я хотела смотреть в глаза тому, кто хотел меня уничтожить.

— Напротив, я все прекрасно поняла, — возразила ему с усмешкой. — Ты замечательно устроился, живя на две семьи. И пока я проходила через ад, у тебя было все, что ты хотел!

— Это не так! — сорвался он. — Я не спал с ней больше ни разу!

Его рука взметнулась и я инстинктивно отпрянула. Знакомые пальцы замерли рядом с моим лицом и дрогнули, когда он заметил мою реакцию. В этот момент в нем будто что-то сломалось. Он отступил от меня на шаг.

— Ты слышала, о чем я с ней говорил? — поинтересовался Артем глухо.

— Нет, — быстро ответила я.

И почти при этом не соврала. Их разговор доносился до меня лишь обрывками.

— Я понял, что сделал все неправильно, Ника, — сказал он, отведя взгляд в сторону, словно не смел больше смотреть мне в глаза. — Мне стоило давно тебе во всем признаться. Все могло быть совсем иначе… Я бы забрал у нее сына сразу после рождения и мы воспитывали бы его вместе…

От его слов я буквально задохнулась. Он всерьез так думал?..

Я прекрасно понимала, что мне нельзя было сейчас его злить. Но от услышанного хотелось нервно заржать, а потом просто плюнуть ему в лицо.

— Ты это серьезно? — бросила я, не скрывая презрения. — А ты не думаешь, что я хотела своего ребенка?! Что могла быть не готова воспитывать вечное напоминание о твоей измене?!

В последний момент я чудом удержалась и не спросила, почему он даже не подумал о том, что Лиза могла не хотеть отдавать своего сына! Сжав зубы, проглотила рвавшиеся наружу слова. Нельзя было показывать, что я хоть в чем-то на ее стороне.

Впрочем, Артем меня почти и не слушал. Его глаза загорелись решимостью, когда он снова приблизился и сказал:

— Ника, ты не представляешь, как я ненавижу себя за все, что сделал. Но ты… ты всегда была лучше меня. Ты любила меня, каким бы я ни был…

— Я любила тебя таким, каким ты себя показывал, — прервала я его с горечью. — Как выяснилось, я толком и не знала, с кем прожила столько лет.

Он помотал головой, словно отмахивался тем самым от моих слов, как от надоедливых насекомых. Вновь вскинув взгляд, проговорил горячо:

— Ника, мы еще можем все исправить. Я заберу Никиту себе, мы будем жить как настоящая семья…

Его взгляд сполз к моему животу. Глаза стремительно потемнели, от чего по моей коже пробежал холодок:

— Я даже прощу тебе… тот проступок. Но тебе придется сделать аборт…

Я больше не могла этого слышать. Неужели он сам не понимал дикости всего того, что говорил? Неужели не сознавал, что больше не имеет надо мной власти, не имеет никаких прав?

— Отойди, — попросила коротко, снова дергая ручку машины. — Отойди, иначе…

Договаривать мне не пришлось — он покорно сделал шаг в сторону. Но перед тем, как я захлопнула дверь, выставил вперед ногу и с улыбкой — прежней, так хорошо мне знакомой — сказал:

— Не лги себе, Ника. Ты приехала сюда, потому что тебе не все равно. А значит — это еще не конец.

Артем убрал ногу и я тут же закрыла и заблокировала дверь. Пусть думает так. Тем более, что он был прав — мне было не все равно.

Но причина этого была уже совсем не в его предательстве.

Осознание того, что все могло кончиться куда менее благополучно, настигло меня уже в дороге, когда стремительно удалялась все дальше от дома Лизы.

Первые несколько километров я инстинктивно оглядывалась, боясь обнаружить позади себя преследование в виде знакомого черного джипа. Но его не было.

Вновь нормально дышать я сумела только уже оказавшись у дома подруги. И в тот же момент поняла — я ведь так и не узнала, чего хотела Лиза. Но теперь у меня были серьезные сомнения в том, что мне вообще следовало это знать.

Ситуация становилась все более пугающей. Сидя в машине у подъезда, я мысленно проигрывала в голове свой диалог с мужем. И осознала страшную вещь — он говорил со мной, но меня не слышал. Ему было плевать, что я отвечаю — он для себя все уже решил. И какими будут его дальнейшие действия — я боялась даже представить.

Он искренне считал, что может просто так, как какую-то бездушную вещь, забрать ребенка у его матери. Более того — воображал, что я приму эту ситуацию и стану жить с ним и его сыном, как ни в чем не бывало. Я вдруг поняла — тот Артем, что еще недавно сидел рядом со мной в парке, полный осознания своей вины и этот, глухой ко всему, что не сходилось с его собственными планами — это словно два разных человека. И как могло сочетаться в одной этой личности раскаяние, казавшееся вполне искренним и упорство в достижении своих целей — я не понимала. И это пугало меня больше всего.

— Что с тобой? — испуганно охнула Вася, когда я вошла в квартиру. — На тебе буквально лица нет!

Я кинула мимолетный взгляд на свое отражение в зеркале. Да уж… Казалось, что из меня действительно будто все силы высосали, оставив лишь бледную оболочку.

— Случилось чего? — еще больше встревожилась Вася, когда я ей не ответила.

— Могло быть хуже, — отозвалась я с таким трудом, словно каждое слово было грузом, невидимым стороннему глазу, но таким ощутимым для меня самой.

— Я была у Лизы, — добавила после паузы.

— И что там? — поторопила меня подруга.

— А там… Артем.

Вася всплеснула руками и принялась стаскивать с меня плащ, потому что сама я стояла истуканом на одном месте, после чего повлекла меня под локоть в комнату.

— Объясни все толком! — потребовала она.

Сделав глубокий вдох, я растерла руками лицо и кратко обрисовала все, что случилось.

Подруга молчала несколько долгих минут, потом поинтересовалась:

— Ну и что ты будешь делать теперь?

Я передернула плечами:

— Жить. Можно, конечно, сбежать из города, но какой смысл всю жизнь провести в страхе, оглядываясь по сторонам в поисках опасности?

— А вот и неверно! — горячо возразила Вася. — Надо искать отца ребенка!

Я на это только устало отмахнулась:

— В этом еще меньше смысла, Вась. Ну пойми… не нужны незнакомому человеку чужие проблемы. Добрые самаритяне давно перевелись, а этот мужчина… меньше всего похож на того, кого взволнует беременность после случайного приключения.

Вася встала передо мной, уперев руки в бедра, всей своей позой выражая полное и бескомпромиссное осуждение.