– Расскажи ей про того мужика, –подсказала Франсуаза.

Анриетта покрылась багровым румянцем.

– Какое это имеет отношение к девочке?

– А что за мужчина?

– Да был у нас тут случай, – сталарассказывать Анриетта. – Прихожу домой, а Ренальдо по телефону говорит.Услышал, что я вхожу, и бац трубку. Я его спрашиваю, кто звонил, а он мне:«Никто». Ладно, думаю. Потом часа через два звонок. Я: «Алло, алло!» – а на томконце молчат, слышно, главное, как дышат, и молчат. Очень мне это непонравилось. Через некоторое время опять звонок. Ренальдо сам трубку взял икоротко так говорит: «Хорошо, через час, там, где всегда!» – и стал собираться.Бреется, насвистывает… Ну, думаю, выведу тебя, дружок, на чистую воду.Приревновала я его. И только муженек за дверь – я за ним. Как он только меня незаметил, не знаю. Вошел в метро и поехал в самый центр, на Елисейские Поля. Тамтакое бистро есть – «Ромэн». Сел, вина заказал и ждет. А я караулю, когда бабапоявится, чтобы ей сразу глаза повыцарапать… Вдруг, гляжу, мужик к нему подсел,приятный такой, и начали они что-то обсуждать. Я, не будь дура, поближе села,но все равно весь их разговор не слышу. Слышу только, мужик этот, Ренальдо егоЯцеком называл, жаловался, что у него сейчас с деньгами негусто.«Подожди, – говорит, – пока Лиза деньги получит, тогда и тебе отдамвсе». А Ренальдо настаивает: «Мне деньги сейчас нужны, а то в полицию пойду,вот пусть тогда она и разбирается, зачем твоя дочь прячется под чужим именем».Поспорили они, поспорили, потом Яцек этот как швырнет на стол конверт.«На, – говорит, – подавись, только это в последний раз. Больше никопейки не дам. Хочешь – иди в полицию, но тебе там самому худо придется». Стулотшвырнул и ушел, и Ренальдо ушел. А я мороженое съела и тоже пошла.

– Яцек… – сказала я взадумчивости, – Яцек!

– Да, – подтвердила Анриетта, –так его Ренальдо звал. А что?

– Да знаю я одного Яцека, – медленнопроговорила я. – Знаю.

Несмотря на мои протесты, Анриетта решилаотвезти меня домой.

– Не спорь с ней, – усмехнуласьФрансуаза. – Она только что права получила, вот ей и хочется все времяездить!

Я стала собираться. Женщины с неодобрением смотрелина меня.

– И кто это тебя так стриг? –возмутилась Анриетта. – Все волосы в разные стороны, завивка какая-тодурацкая… Ну-ка, пойдем на кухню.

Она посадила меня на табурет и принялась заработу.

– Ну смотри! – сказала Анриеттачерез некоторое время.

Я глянула в зеркало и увидела хорошенькуюдевочку почти с мальчишеской стрижкой.

– Ой! – вырвалось у меня.

– Вот и ой, – рассмеяласьФрансуаза. – А если ты еще подкрасишь глаза…

– Мне бы твою фигуру, – завистливовздохнула Анриетта. – Ладно, поехали.

Мы втиснулись в старенький дребезжащий «Рено»и порулили. Уже смеркалось, и я впервые подумала о своих домашних. Что-то ониподелывают?

Когда одышливый «Рено» остановился у дверей,Маня бросила на него удивленный взгляд и потом заорала не своим голосом:

– Мамочка!

Я не успела захлопнуть дверцу машины, как меняначали целовать, а в колени тыкались собаки, кошки…

Выскочила Софи:

– Мадам, как вы напугали нас! Когда выисчезли из больницы, комиссар поставил на ноги всю полицию Франции.

– По-моему, полицию всех стран ЕС, –усмехнулась Маня. – Он решил, что тебя похитили, и хотел перекрыть порты,почту, телеграф, телефон…

– Почта, телеграф и телефон – это не изэтой оперы, – сказала я.

– Сейчас велю сварить бульон, –прощебетала Софи.

Я почувствовала, что меня опять тошнит.

– Нет, только не бульон, ненавижу воду сжиром.

– Ну ладно. Мы попросим Луи сделатьгеркулесовую кашу.

Они увели меня в дом и после короткогосопротивления запихнули в кровать. Только тогда я вспомнила про Анриетту.

– Пригласите человека в дом.

– А она сразу уехала, – сказалаМаша. – Откуда ты ее знаешь?

– Это долгая история. Если придеткомиссар Перье, отдайте ему папку, которая лежит у меня в сумке.

Утром голова у меня уже не болела. Поэтому,когда в десять утра явился комиссар Перье, я была в полной боевой готовности.

– О мадам, – начал он спорога, – ну как вы могли, как вы могли!..

– Простите, господин комиссар, это вышлосовершенно случайно. Посмотрела на себя в зеркало и пошла в парикмахерскую!

– Где почти полдня просидели вочереди, – подхватил комиссар. – Вот что, Даша, – еслипозволите, я буду вас так называть, – вот что: или вы перестанетеизображать из себя мисс Марпл, или я арестую вас за то, что вы препятствуетеследствию.

Я возмутилась до глубины души:

– Мисс Марпл была пожилой дамой!

Комиссар хмыкнул:

– Вы неисправимы. Ну так вот, я сажаю васпод домашний арест. Вы должны лежать в кровати, читать дамские романы, смотретьсериалы…

– Вообще-то я хотела съездить к господамЯрузельским…

Комиссар подозрительно взглянул на меня:

– Ярузельские? Ладно, но только какприедете – сразу в постель и никаких прогулок. Пожалуйста, Даша, не считайтесебя умнее французской полиции. И потом, в этой истории уже есть два трупа. Вамчто, хочется стать третьим?

Нет, мне не хотелось становиться трупом, темболее третьим, и я пообещала вести себя благоразумно.

Удовлетворенный, комиссар Перье уехал наработу, а я порылась в необъятном шкафу и надела белые брюки, оранжевую кофту ибелый с мандариновыми обшлагами пиджак. Потом причесалась и, вспомнивФрансуазу, покрасила глаза.

Когда я спустилась в столовую, эффектпревзошел все ожидания. Маня чуть не подавилась йогуртом, а тактичная Софиосведомилась:

– Вы хорошо себя чувствуете, мадам?

– Превосходно, – бодро ответилая. – Что вы примолкли? Или я так хороша, что у вас пропал дар речи?

– Если мадам позволит, – завелаСофи, – я бы посоветовала накинуть в дорогу косынку – можно простудитьголову, которую вам зачем-то всю побрили…