Они подошли ближе, но два вырвавшихся из кампина языка пламени обдали жаром Вуля и Понда, и они отступили. Фелисса сделала еще пару шагов и наклонилась над огнем. Он как будто присел под взглядом девушки, вжался в каменную кладку, и Правительница разглядела среди полыхающих сучьев небольшие ножны, украшенные ярко-алыми рубинами.

– Может, не стоит… – Вульгус не договорил, Правительница уже опустила руку в огонь. Пламя раздалось в стороны, не касаясь ее руки. Фелисса достала предмет. Кинжал, висевший у неё за поясом в простых кожаных ножнах, внезапно начал светиться. Она достала его и вгляделась в темный металл. Отсветы пламени мелькали на гладкой поверхности, но внимание девушки привлекло не это. Из кинжала на нее смотрела пара серых, внимательных, немигающих глаз. Они хитро прищурились, а затем подмигнули Фелиссе. Правительница резко сунула кинжал в новые ножны. Это движение будто высекло искры, медленно опавшие на посыпанную золой землю, и свечение прекратилось. Кошка обернулась на ребят. Вульгус почтительно склонил голову, но девушка успела разглядеть в его взгляде настороженность. Понд стоял с широко раскрытыми глазами и ртом и лишь прошептал:

– Вау… Вы … та самая… Огненная Девочка! Но куда делся Скиталец?

– Я не знаю. Он не сказал, – вопрос мальчишки поставил ее в тупик и заставил мысленно обратиться к одному из самых болезненных воспоминаний, спрятанных в голове девушки – ко дню, когда Динар ушел навсегда. Но теперь это воспоминание заиграло новыми красками. Если Динар – тот, кто убил ее семью, то почему он оставил в живых ее, и потом заботился о ней, кормил, учил и оберегал? А если она все таки была ему важна, то почему он ушел, бросил ее? Что случилось в тот день? Жив ли воин? И должна ли быть жива она?

Фелисса мотнула головой, словно вопросы, одолевавшие ее разум, были надоедливыми мухами, и вновь повернулась к огню. В ту же секунду зрачки её расширились, тело сковало болезненной судорогой, а легкие отказались вдыхать и выдыхать воздух, и кошка просто открывала и закрывала рот. Она видела что-то в огне. Языки пламени, для постороннего взгляда просто танцующие в камине, открывали перед ней события будущего. Фелисса видела картины предстоящей войны, разрушенные города, сожженные поселения, измученных, голодных людей и марширующие армии. Правительница стояла довольно долго, не шевелясь и не дыша, лишь завороженно следя за огнем. Вдруг она сморщилась, как от удара, и пламя исчезло. Девушка, наконец обретя способность дышать, жадно ловила ртом воздух и часто хлопала воспаленными от яркого света глазами.

Вульгус подошел чуть ближе и вновь мягко взял ее за руку.

– Ты что-то видела? Пламя говорило с тобой? – Вульгус говорил медленно, не желая давить на девушку.

– Пламя! Пламя узнало ее! Это точно Вы! – радости мальчишки не было предела.

– Да, – выдохнула кошка и заглянула в глаза Вулю. – Ты тоже это видел? Все эти города, Прант, Голисей… И Арнорх? Ты видел, как Арнорх… – парень предупреждающе поднял руку, но она не заметила этого движения и продолжала. – Он же был у этого… ммм…

Вульгус закрыл рот девушки ладонью и громко заговорил.

– Стой! Я ничего не видел. И он тоже, – воин кивнул головой в сторону Понда. Мальчишка согласно помотал головой. – Пламя открыло будущее тебе, и только тебе. Изначально все Правители могли говорить со своей стихией, но потом они утратили это умение. Ты – первая Правительница за последние лет двести, которая разговаривала с огнем. И ты никому не должна открывать его тайны, иначе люди захотят исправить будущее, и это приведет к хаосу.

Карисси задумалась. Будущее, которое она видела в камине, было ужасным. Ей хотелось с кем-то поделиться, рассказать, что именно она видела, но также Правительница понимала, что Вуль прав. Она кивнула, отняла руку воина от своего лица и лишь сказала:

– Просто там все очень плохо.

Воин ничуть не изменился в лице, и чуть погодя ответил:

– Грядет война, Карисси. Иначе и быть не может, – он помолчал еще пару минут, а затем обернулся к Понду. – Но пока она не наступила, нам нужно найти, где бы переночевать. Твое поселение, оно далеко отсюда?

Мальчишка замялся, будто не хотел отвечать, и чуть отступил назад, будто желая сбежать. Глаза его, еще минуту назад горевшие от осознания, что он увидел девушку из Пророчества, потухли, и взгляд стал совсем затравленным. Наступившую паузу и перемену в настроении ребенка Правительница истолковала по-своему.

– Не волнуйся, сильно мы вас не стесним и еды много не отберем, я, например, совсем не голодна, – она обернулась к Вульгусу, и тот кивком головы присоединился к ее словам. – Нам лишь бы ночь переждать, а с первыми петухами мы отправимся в обратный путь.

Мальчик все еще не отвечал, ковыряя пальцем гвоздь в обугленной доске. Фелисса растерялась и вопросительно посмотрела на Вульгуса. Тот задумчиво закусил губу и нахмурился.

– Ты не хочешь вести в свое поселение девушку из предания? Ты боишься её? – предположил воин.

Парень отрицательно замотал головой и опустил её еще ниже.

– А в чем тогда дело? – Вульгусу надоело это молчаливое упрямство, и он грозно навис над мальчишкой.

– Я … – мальчишка произнес это очень тихо, а потом замолчал, и Вульгусу даже показалось, что он ослышался, но немного погодя парень продолжил. – Я родом из поселения Мирши.

Мальчишка поднял голову и, поджав губы, смотрел на Фелиссу. Девушка, никогда не слышавшая об этом поселении, перевела взгляд на Вульгуса, который приподнял голову и грустью посмотрел на мальчика.

– Ты последний?

– Да. В тот день меня сильно отругали за какую-то ерунду, я обиделся и сбежал из дома, хотел поселиться в лесу и жить один. Но вечером стало холодно, и я решил вернуться. Уже подойдя к воротам, я услышал чужие голоса. Я подслушал их разговоры и понял, что возвращаться мне уже некуда и не к кому, – мальчишка захлебнулся всхлипом и расплакался.

Он стоял перед Правительницей, все его тщедушное тельце ходило ходуном – девушка почему-то только сейчас заметила, какой он был худой. Он размазывал грязными ладонями слезы по щекам. Фелисса не могла вынести этого зрелища. Она встала на колени и привлекла мальчишку к себе. Девушка обхватила Понда за голову, гладила его, целовала куда-то в ухо, постоянно бормоча : «Тихо… тихо». Мальчишка ревел ей в плечо, пачкая сажей дорогую парчу.

– Меня… меня… – мальчишка пытался что-то сказать, но слезы сдавливали ему горло и он вновь начинал реветь. Знаками, за спиной мальчика, Правительница приказала Вульгусу снять с лошади флягу с водой и подать ее ей. Она напоила и умыла мальчишку. Глаза у того стали узкими щелочками, а нос раздулся и покраснел, и стал похож на небольшой помидор. Парень все еще изредка дрожал, и дыхание из него выходило судорожно, но он уже не плакал. Фелисса стояла перед ним на коленях и с нежностью поправляла волосы, спутавшиеся и налипшие на мокрое лицо.

– Вы теперь думаете, наверное, что я плакса? Я не плакса, я тогда совсем не плакал, только чуть-чуть, ночью, это я только сейчас… почему-то… – мальчишка тяжело вздохнул и успокоился окончательно. – Меня не Понд на самом деле зовут. Но мне не нравится то имя, которое у меня раньше было. Мне и Понд не нравится, я его уж просто так выбрал.