— Светлость, может быть, вы хоть попробуете? — Шаллан расстраивало, что эти двое никак не могут поладить.

Принцесса вздохнула:

— Ну ладно, давай.

Пока Шаллан и молодой жрец ели, она просто держала хлеб в руке. Он был свежий и вкусный, хотя Ясна скривилась, когда положила свой кусочек в рот и прожевала.

— Тебе действительно стоит попробовать варенье, — сказал Кабзал Шаллан. — Клубнику тяжело разыскать. Мне пришлось как следует постараться...

— Несомненно, ты подкупил торговцев, воспользовавшись деньгами короля, — заметила Ясна.

Кабзал вздохнул:

— Светлость Ясна, я понимаю, что не нравлюсь вам. Но я очень стараюсь быть любезным. Вы не могли бы хоть притвориться, что делаете то же самое?

Принцесса посмотрела на Шаллан: должно быть, вспоминая догадку Кабзала о том, что истинной целью ее изыскания является подрыв основ воринизма. Она не извинилась, но не стала и язвить в ответ.

«Ну и хорошо», — подумала девушка.

— Шаллан, варенье, — сказал Кабзал, вручая ей новый ломоть хлеба.

— Ах да. — Держа банку между колен, она открутила крышку свободной рукой.

— Кажется, ты не попала на корабль, который должен был увезти тебя, — заметил Кабзал.

— Да.

— Вы о чем? — спросила Ясна, подавшись вперед.

Шаллан скривилась:

— Светлость, я собиралась уехать. Простите. Надо было вам сказать.

Принцесса выпрямилась:

— С учетом случившегося этого следовало ожидать.

— Варенье? — снова напомнил Кабзал.

Шаллан нахмурилась. Он почему-то был особенно настойчив с этим вареньем. Она подняла баночку, понюхала содержимое и отдернула руку:

— Какой ужасный запах! Это точно варенье?

Воняло чем-то вроде уксуса и слизи.

— Что? — встревоженно спросил Кабзал. Взяв банку, он понюхал ее и отпрянул с таким выражением на лице, словно его затошнило.

— Кажется, тебе досталась испорченная банка, — заметила Ясна. — Оно ведь не так должно пахнуть?

— Совсем не так, — согласился Кабзал. Помедлив, он сунул палец в банку и, зачерпнув побольше варенья, отправил его в рот.

— Кабзал! — воскликнула Шаллан. — Это же отвратительно!

Он закашлялся, но проглотил.

— Не так уж плохо, честное слово. Попробуй.

— Что?!

— Ну правда, — сказал он, протягивая ей банку. — Ну, я ведь хо­тел добыть что-то особенное для тебя. А все обернулось так ужасно...

— Кабзал, я не буду это пробовать!

Молодой человек помедлил, словно размышляя, не стоит ли ее за­ставить. Что на него нашло? Он поднял руку к лицу, встал и, спотк­нувшись, двинулся прочь от кровати.

А потом побежал и на полпути к выходу из палаты рухнул на пол; его тело еще немного проехалось по белоснежным каменным плитам.

— Кабзал! — вскричала Шаллан и, выпрыгнув из постели, по­неслась к нему в своем белом одеянии. Он бился в конвульсиях. И... и...

И она сама вдруг затряслась. Комната завертелась. Шаллан внезапно ощутила сильнейшую усталость. Она попыталась удержаться на ногах, но поскользнулась, будто в полусне, и едва почувствовала, как ударилась об пол.

Кто-то склонился над нею, ругаясь.

Ясна. Ее голос был таким далеким...

— Ее отравили. Мне нужен гранат. Принесите гранат!

«У меня в кошеле, — подумала Шаллан. Она дернула шнурок, стягивавший рукав. — Зачем... зачем ей... Но нет, я не могу ей его показать. Духозаклинатель».

Мысли все сильней путались.

— Шаллан, — очень мягко, но встревоженно проговорила Ясна, — мне придется духозаклясть твою кровь, чтобы очистить ее. Это будет опасно. Чрезвычайно опасно. Я не очень-то хороша с пло­тью и кровью. Мои таланты в другом.

«Он ей нужен. Чтобы спасти меня».

Из последних сил она вытащила потайной кошель правой рукой:­

— Вы... не можете...

— Тише, дитя. Да где этот гранат?!

— Вы не можете духозаклинать, — чуть слышно проговорила Шаллан, развязывая потайной кошель. Ухватив его за нижнюю часть, она смутно разглядела, как наружу выскользнул расплывчатый золотой предмет и упал на пол вместе с гранатом, который ей дал Кабзал.

Буреотец! Почему комната так вертится?

Где-то далеко ахнула Ясна.

Все потускнело...

Что-то случилось. По телу Шаллан прокатилась волна тепла — прошла под кожей, как будто ее окунули в котел с кипятком. Она закричала, от спазма ее спина выгнулась, будто лук.

И пришла тьма.

«Сияющий / по месту рождения / Вестник / возвестит / о месте рождения / Сияющих».

Хоть я и не в восторге от кетека как поэтической формы передачи смысла, этот, за авторством Алланы, часто цитируют применительно к Уритиру. Думаю, кое-кто перепутал дом Сияющих с их местом рож­дения.

Высоченные стены ущелья, обильно покрытые зеленовато-серым мхом, вздымались по обе стороны от Каладина. Там, где мох не рос, на скользком, влажном от дождя камне играли блики, которые отбрасывало танцующее пламя его факела. Из глубокой лужи, мимо которой он прошел, торчали тонкие кости — локтевая и лучевая. Каладин не посмотрел, есть ли там остальной скелет.

«Паводки, — думал он, прислушиваясь к шороху шагов мосто­виков у себя за спиной. — Вода должна куда-то уходить, иначе нам пришлось бы пересекать каналы вместо ущелий».

Каладин не знал, может ли он доверять сну, и потому расспросил всех, кого знал, — оказалось, восточная часть Расколотых равнин и впрямь сильнее пострадала от бурь, чем западная. Если мостовикам удастся туда добраться, возможно, они сумеют отправиться дальше на восток и сбежать.

Возможно. В тех местах обитало множество ущельных демонов, и алетийские разведчики патрулировали внешние границы. Если отряд Каладина встретится с ними, будет трудно объяснить, что там делает группа вооруженных людей, у многих из которых имеются рабские клейма.

Сил летела вдоль стены ущелья, примерно на уровне головы Каладина. Спрены тяжести не тянули ее вниз, как делали со всем ос­тальным. Она шагала, сцепив руки за спиной, и ее юбочка до колен развевалась на неосязаемом ветру.