– Спасибо… Не многие, как ты, равнодушны к титулам! – усмехнулся Венсан. – А ведь с твоей красотой ты могла бы выйти и за короля!

Маринелла улыбнулась в темноту. Видимо, мечтам было суждено оставаться мечтами…

– А что случилось с тобой? С твоими родителями? – нарушил тишину Венсан. – Как ты докатилась до такой жизни, что связалась с пиратами, графиня?

– Я родилась в Испании, на юге, – ответила она. – В доме моего отца, графа Диего Д’Алесси. Он был небогатым дворянином, избравшим военную карьеру на службе у Его королевского Величества, короля Филиппа. Служил под началом своего друга, адмирала Альвареса. Погиб в Гибралтарской битве, когда разгромили их армаду. Мне было тогда всего семь лет. Матушка умерла раньше, при родах. Мой нерожденный брат умер вместе с ней. Меня отдали на воспитание тетке, сестре отца, у нее в поместье я и выросла. Там же встретила Хосе. Он был из деревенских ребятишек, с которыми я играла, и как-то с самого начала повелось, что нам было интереснее друг с другом, чем с остальными. Мы думали одинаково, смотрели на вещи одинаково, говорили одно и то же, понимаешь?

 Венсан кивнул.

– Имение моих родителей продали за долги: перед смертью отец совсем разорился, хозяин из него был неважный, да и время он проводил в морских походах. Я была там не так давно, от усадьбы почти ничего не осталось. Видимо, новые хозяева не лучше прежних. Да он уже и не дом мне, я почти не помню его, почти не помню родителей. Помню лишь, что жилось мне с ними лучше, чем у тети Люсинды. Зато у нее я многому научилась. Знаю всю женскую работу, грамоту, а заодно, видишь, и стрелять могу!

– Это точно! – усмехнулся Венсан, – Стреляешь ты знатно! Тебе бы пойти в солдаты!

Маринелла улыбнулась в ответ.

– Хосе учил меня. А его учил Дон Густаво. Он был слугой графа Педро, тот привез его в пуэбло откуда-то. Говорил, что Дон Густаво отставной солдат и мастер по оружию. Он благоволил Хосе, считал, что пусть тот и незаконорожденный, но графский сын, и ему следует знать военную науку. Теперь, услышав рассказы Отец Джио, я понимаю, что Дон Густаво тоже был прежде из рыцарей Солнца. Как и граф Педро. Поэтому он так хорошо владел любым оружием…

– Я бы не сказал, что рыцари Солнца умеют владеть оружием, – быстро вставил Венсан, намекая на драку с Бартом, но Маринелла, погруженная в воспоминания, пропустила его очередную шутку мимо ушей.

– А Хосе потом все показывал мне… Нужно же ему было тренироваться с кем-то. А мне как-то легко это давалось, получалось с первого раза. Уж и не знаю, почему.

Венсан задумчиво кивнул.

Когда они прибыли в поместье, пленников сразу же отвели на конюшню, где бросили на кучу соломы, не забыв запереть дверь.

– Скоро я пришлю за вами, графиня! – крикнул вслед девушке граф с издевкой. – А вашего дружка повесим утром! После хорошего завтрака!

Едва за тюремщиками закрылась дверь, как Маринелла принялась отчаянно извиваться, пытаясь ослабить веревки.

– Как же нас крепко связали!  – пожаловалась она, – Никак не могу выбраться!

– Бесполезно, – Венсан с сочувствием взглянул на нее. – Снаружи вооруженные солдаты. Отсюда тебе не выбраться.

– Скажу одно: пусть я умру сегодня, но ни за что не достанусь Монтелеони, меня он не получит! Он давно не дает покоя своими ухаживаниями, но чтоб теперь, вот так… – с отчаянием произнесла Маринелла, и из ее глаз против воли закапали слезы. Одна из них повисла на кончике носа, отчего она напомнила Венсану маленькую девочку,  и его сердце сжалось от сострадания.

– Надеюсь, небо поможет тебе, – прошептал он печально, – Вся надежда теперь только на небеса…

Маринелла затихла, погрузившись в отчаяние, она прислушивалась к каждому шороху, опасаясь, что граф, на самом деле, пошлет за ней своих людей. Пыталась придумать, что сказать ему, как вести себя – но мысли бежали прочь, она была парализована ужасом происходящего и никак не могла решить, что же делать дальше. И она просто ждала и прислушивалась, как осужденные на казнь ждут, когда же за ними придут конвоиры. Сейчас Маринелла думала, что казнь была бы для нее лучшим выходом и даже завидовала Венсану, его обещали повесить утром. В этом случае совсем скоро она бы встретилась со своим любимым Хосе, по которому все еще тосковала.

Снаружи донесся шум, подозрительно напоминающий звуки схватки, и вдруг дверь отворилась, и на пороге появился человек, закутанный в темный шерстяной плащ. Его лицо было полностью скрыто капюшоном. Он приблизился к настороженным пленникам, вытащил нечто острое, лезвие блеснуло в темноте, после чего опустился на колени и разрезал быстрым движением веревки, которые их связывали.

– Кто ты? – прошептал Венсан, потирая онемевшие кисти рук, – И какого черта тебе надо?

Человек поднял капюшон, и Маринелла, прикрыв рот рукой, не помня себя от изумления, воскликнула:

– Барт!

Рыцарь Солнца приложил палец к губам.

– Тихо. Уходим отсюда скорее. Снаружи ждут лошади.

Уже держа за поводья лошадей, они прошли мимо распластанных на земле охранников, и Венсан одобрительно крякнул.

– Здорово ты их вырубил! А я думал, твой меч годится только для того, чтобы резать веревки!

– Прекрати, он спас нас! – оборвала Маринелла.

– Не время спорить! – сердито прошептал Барт, обиженный пренебрежением друга. – Уходим скорее!

– Куда мы направимся? – спросила девушка, вскакивая в седло.

– На юг, в Тоскану, – ответил Венсан. – Там укрылись восставшие!

С этими словами он пустил лошадь галопом, Маринелла и Барт поспешили за ним – скорее, прочь от этого проклятого места!

Тем временем граф Серджио Монтелеони ужинал в компании своего помощника синьора Джузеппе Ванди, мужчины уже немолодого и в высшей степени беспринципного. Ванди был поверенным Монтелеони во всех делах и в целом был готов ради благосклонности дожа продать хоть душу дьяволу, причем незамедлительно. И именно этим он и привлек внимание своего знатного хозяина. Сначала граф начал приглашать Ванди к себе, потом – поручать ему деликатные задачи, с которыми тот неизменно справлялся. Со временем граф настолько привык к вечному присутствию Ванди и его слепой преданности, непонятно, чем именно обусловленной, только ли корыстью или он искренне восхищался дожем, но постепенно Ванди начал принимать участие во всех военных кампаниях, которыми руководил граф, а позднее вошел и в Совет десяти. И вот тут-то и показал свои истинные таланты, потому что как никто другой умел узнавать секреты, раскрывать заговоры, организовывать доносы и слежки. Постепенно их отношения стали еще ближе, и в какой-то момент Монтелеони даже начал  делиться с доверенным лицом сердечными тайнами, которые обычно ограничивались визитами к куртизанкам и знатным вдовам. Сначала они говорили о подобном лишь в ироничном ключе, но со временем Монтелеони обрел привычку  говорить с Ванди и о том, о чем никогда бы не осмелился заговорить с другими. Много раз убедившись в его преданности, он начал доверять своему собеседнику.