Анжель вовсе не спала. Она закрыла глаза, испытываянеизъяснимое блаженство от слов де ла Фонтейна. То, что он говорил о русскихвообще, в ее восприятии относилось только к одному человеку. Это он был созданиз противоположностей поразительных. Это он был враз нежен и воинствен, это онвыказывал поразительную силу духа! Снова и снова всплывали в ее памятисладостные и незабываемые картины: их объятия, их поцелуи, его глаза и улыбка…Но потом явились другие картины, от которых больно защемило сердце: смуглая,дикая красота Варвары, ее черные, присыпанные снегом волосы, к которым онблагоговейно прикоснулся губами, – и его изорванное пулями тело, отброшенное кяблоне и медленно сползающее на землю…

Боль уколола сердце так, что Анжель вскинулась и села.«Забудь, забудь, забудь!» – мысленно твердила она как заклинание, часто дыша исмаргивая с ресниц слезу.

Она огляделась затуманенными глазами и с изумлениемобнаружила, что Лелуп не сидит сейчас, как цепной пес, возле нее, а сгорбилсяза шатким столом, где напротив него поигрывает истрепанной колодою карт тотсамый де ла Фонтейн. Там что-то происходило, а поскольку в свинцовой скукеблокгаузных вечеров веселила всякая безделица, то и не удивительно, что все,кто не спал, стояли теперь у стола.

Одного взгляда достало Анжель понять, что идет игра и Лелупбезнадежно проигрывает. Она и сама не знала, как это поняла, едва глянула в тусторону – и поняла. Жалко? Разумеется, ни о какой жалости к Лелупу и речи немогло быть, его проигрыш или выигрыш волновали ее лишь постольку, посколькуимели отношение к ее судьбе. Поэтому она решилась подняться, приблизиться киграющим и украдкой взглянуть на стол, куда все глядели как зачарованные.

Ее словно ударило блеском радужных огней. Анжель какое-товремя стояла, не веря своим глазам, глядя на горочку драгоценных камушков изолотых украшений, – и вдруг вонзила ногти в ладони, чтобы не закричать отбессильной ярости. Да ведь Лелуп поставил на кон и, судя по всему, проиграл тесамые камушки, которые должны были перекочевать в ее карман, точнее сказать, вее башмаки. Мерзавец, merde. Как он посмел, проклятый?! Анжель едва удержалась,чтобы не вцепиться в волосы Лелупа, не выцарапать ему глаза… Она с трудомусмирила свой порыв, однако едва дышала от переполнявшей ее ненависти. Все, чтонакопилось в душе, все, что залегло по ее тайникам, скрытое, подавленное, – всеэто вдруг подступило к горлу комом смертельной отравы. Она уже считала этидрагоценности своими и готова была сейчас на все, чтобы хоть как-то отомстить,досадить Лелупу. Но поскольку сделать это сама никак не могла, с надеждоюустремила свой взор на человека, которому Лелуп проигрывал.

– Я ставлю еще! – выкрикнул тот, но кругом засмеялись:

– Да ты в пух и прах продулся, московский купец!

– Похоже, вам и впрямь ставить нечего, сударь, – спреувеличенным сочувствием покачал головой де ла Фонтейн.

Лелуп начал неуклюже выбираться из своей дохи.

– О нет-нет, бога ради! – остановил его де ла Фонтейннебрежным жестом. – Мне ваши обноски не нужны.

– Ранец с припасом! – выкрикнул было Лелуп, да тут же иосекся, сник, а де ла Фонтейн с видом победителя похлопал по стоявшему рядом сним туго набитому ранцу. Итак, свой припас Лелуп тоже просадил!

Анжель злорадно усмехнулась. Теперь Лелуп в полной мереотведает насмешек армейцев, ненавидевших его, знавших о его московскихподвигах. Она так радовалась предстоящему его унижению, что даже не заботиласьо том, чем это унижение обернется для нее.

Ей-то от Лелупа никуда не деться, ее он от себя не отпустит.Но неужто снова примется торговать ею? Тогда, в полуразрушенной церкви, ееспасли амазонки русского барина, а кто спасет теперь? И куда подевались все еечестолюбивые мечты о достоинстве, о независимости, о том, что казалось такимдостижимым в присутствии князя – нежного, любящего, отважного?.. Эти мечтанияраздавлены под каблуком неумолимого, злобного, коварного Лелупа.

Задохнувшись от ненависти, Анжель невольно схватилась рукамиза горло. И в это мгновение де ла Фонтейн поднял голову от карт и увидел ее.Она попыталась принять небрежный вид, однако ей не сразу это удалось. И былоужасно стыдно, что этот чужой человек увидел, как ей больно, как ей плохо!Взгляды их встретились, и что-то промелькнуло в его глазах – вспыхнули искрыдушевного огня, однако он тотчас же отвел взор и дурашливо ухмыльнулся:

– Табаку жажду, как цветок росы!

Лелуп суетливо захлопал по карманам, выхватил кисет,развязал его – и презрительный хохот вырвался из нескольких десятков глоток:кисет оказался пуст.

– Ну что ж, – ухмыльнулся де ла Фонтейн, убирая карты иподнимаясь. – Похоже, ставок больше не предвидится? Коли так, партия окончена,ибо в долг я не играю. Спасибо, Лелуп, что ты такой никудышный игрок!

Все захохотали, и этот язвительный, злорадный смех,казалось, вселил в Лелупа новые силы. Он приподнялся, как бы намереваяськинуться на де ла Фонтейна, однако вместо этого вдруг повернулся, бросился кАнжель и, схватив ее за руку, подтащил к столу.

– Вот, – прохрипел Лелуп. – Вот моя ставка! Она… противвсего остального. Принимаешь? – В голосе его звучали умоляющие нотки.

Глубокая тишина воцарилась в помещении. Все с изумлениемвзирали на Лелупа и Анжель, и только де ла Фонтейн оставался непоколебимоспокоен. На его лице не дрогнул ни один мускул, когда он принялся сдаватькарты, и вскоре внимание зрителей всецело переключилось на игроков.

Анжель стояла, будто громом пораженная.

Да… такого она не ждала даже от Лелупа! А впрочем, почему?Продавать ли ее тело, ставить ли на кон – какая разница?! Похоже, он и впрямьвозомнил себя равным богу, если решил, что после спасения Анжель емупринадлежит не только тело ее, но и душа… Никакого слова не подобрать дляобозначения того, что творилось с Анжель в эти минуты. Негодование, ярость,ненависть, обида – вот эти чувства отражались на ее лице.

Не скоро Анжель обрела подобие спокойствия и некоторуютвердость в ногах, чтобы приблизиться к столу и посмотреть, что там происходит.Карточная игра была ей абсолютно непонятна – она тупо смотрела, как соперникиперебрасываются истертыми разноцветными картинками, азартно выкрикивая:

– Бита!

– Еще беру!

– А вот валет!

– Ваша карта.

– Сдаю!

– Туз!

– У меня тоже.

– А мы вот так!

– Прикупил!

– Масть пошла!