После обеда во вторник привезли поддавшего инженера снекоего хитрого предприятия, прозванного в народе «Пентагоном». Стоял деньполучки, клиент пер косяком, регистрировать не успевали, и в «предбаннике»образовался бессмысленно тыкавшийся туда-сюда табунок.

Инженер заорал так, что вздрогнули привычные ко всему насвете дежурные. Сначала ему не поверили, конечно, но потом новенький и оттогоретивый сержант на всякий случай звякнул куда надо. Приехавший откуда надоподполковник потерял дар речи, а когда узнал, что агрегат пролежал тут трое споловиной суток и кое-кто даже пытался нажимать кнопки и вертеть рычажки, дарречи вновь обрел и добрых пять минут выпаливал все сугубо русские слова, какиезнал.

Рюкзак с фиговиной оказался производимым в «Пентагоне»лазерным метателем, новейшей военной выдумкой, способной с одного раза вспоротьбронетранспортер, как консервную банку, и поэтически нареченной «Блик». Батареибыли заряжены так, что на один паршивенький импульс хватило бы. Отбывая,подполковник посоветовал:

– Скажите вашим лопухам, пусть сходят свечки поставят,кого-то Бог определенно хранит…

За очередной, последней дверью оказался кабинет,обставленный без особой роскоши, но уютно. Фрол был один. Он встал с дивана всеро-голубой узор, подошел, и они довольно долго созерцали друг друга, молчапрощупывая взглядами. Вживую Данил видел «черного мэра» (а по некоторымсплетням, даже «черного губернатора») впервые – а в изображении лицезрел потелевизору дважды, но это, разумеется, не шло ни в какое сравнение соригиналом.

– Впечатления? – с намеком на улыбкупоинтересовался Фрол.

– А ваши?

Фрол обозначил улыбку чуть явственнее:

– Соответствующие.

– Вот и у меня – аналогично, – сказал Данил самымсветским тоном.

– Пить будете?

– Почему бы нет? – Данил пожал плечами.

– Тогда выбирайте сами.

Данил, поразмыслив, плеснул себе в дымчато-синий бокал сзаранее наколотым льдом «Баллантайнз», на три пальца, помешал серебристозвякающие льдинки стеклянной палочкой с припаянным на конце крохотным желтымсамолетиком.

– Работа изящная, спасу нет, а? – сказалФрол. – В Лондоне мне сказали, что вся эта красота – одноразовогоназначения, но у кого ж рука повернется выкидывать в мусор? У какого славянина?Держу вот, бьются помаленьку… Бывали в Лондоне?

– Увы.

– Увы – в каком смысле?

– В смысле – бывал единожды, – сказалДанил. – А «увы» – оттого, что не видел ничего, кроме о б ъ е к т а…

– Ну, у меня та же история… Брежнев, насколько я помню,Альбион не посещал?

– Да, это было уже потом… – сказал Данил безвсякой охоты развивать тему.

Фрол это почувствовал, показал на диван, сел рядом:

– Итак, обнюхались, танец знакомства исполнили, светскиулыбнулись… Бес знает вас в лицо?

– Ого! Встречались… и гутарили.

– Вы, насколько я знаю, уже достаточно обжились в с и ст е м е, чтобы не звенеть нервами, как струнами… – сказал Фрол. –Если Бесик загнется, «Камаринского» спляшете?

– Спляшу, – угрюмо бросил Данил. – Серьезно.С прихлопами и притопами, тряся и вибрируя бюстом.

– Бюстом трясти – это в «цыганочке», – серьезносказал Фрол и добавил, в общем, даже небрежно: – А пострелять не боитесь? Приусловии, что и в вас будут стараться попасть…

– Не боюсь, – сказал Данил. – Если для пользыдела.

– В вас будут о ч е н ь стараться попасть…

– Для меня это будет не впервые.

– Ничего не спрашиваете?

– Так учили, – дернул плечом Данил.

– Вот и ладушки… – Фрол обаятельноулыбнулся. – Беса пора мочить. Предлагаю присоединиться. Кузьмич необидится, когда узнает…

– Что-то изменилось?

– Слышали о Батеньке?

– Да.

– Кузьмич просветил?

– Он.

– Батенька только что умре, – сказал Фрол, чутьпонизив голос. – Мир праху… Ну, не только что – час назад. Мне позвонилидобрые люди. А вот Бесик об этом узнает самое раннее к завтрашнему полудню.Значит, с утра следует вызвать его на «стрелку» и… послать вдогонку старику.

– Он поедет?

– Пока не знает о Батеньке – поедет. Он не узнает.

– Место назначите вы?

– Я, – сказал Фрол. – Но он его тоже знает,не впервые там чирикаем…

– Это где?

– Карьер под Старцево. Тот, заброшенный. Знаете?

– Чисто теоретически. По мимолетным разговорам. Сам тамни разу не был.

– А можно нынче же и смотаться, если нет срочныхдел, – сказал Фрол. – Посмотрите, проконсультируете…

– Срочных дел у меня нет… – медленно произнесДанил. – Сколько фигур у игроков?

– У меня – две машины. У него – тоже. Так заведено.Количество людей в машинах не ограничивается, но взвод же туда не впихнешь…Пистолеты, пара-тройка автоматов. «Жилетки», конечно, напялят все, у кого вбашке есть хоть одна извилина…

– Гранаты?

– Он может прихватить, – сказал Фрол. – Ятоже… если посоветуете.

– Я бы не советовал.

– Да я и сам так думаю… От них одно беспокойство втаком деле.

– За сколько времени обычно договариваетесь?

– За час, – сказал Фрол. – Только-толькохватит времени, чтобы доехать. Сначала мы оба пробовали как-то исхитриться иподтянуть резервы, да быстро выяснилось, что держать их по условиям местностиможно лишь в отдалении, откуда в любом случае не успеют… Снайпера не посадишь,негде, мы это быстро уразумели – оба ведь старались отыскать самое безопасноедля себя местечко…

– Зачем вам я?

– У меня хорошие ребятки, грех жаловаться, –сказал Фрол, – и не одни «штурмовики», есть и классные телохранители. Но увас же школа «р а н ь ш е г о» времени… Видел я один фильм.

– Трехчасовой?

– Ага. Как он отражает реальность, на ваш взгляд?

– Не только удачно отражает, но кое о чем иумалчивает, – признался Данил.

– Вот видите. Что, отказываетесь?

– Никоим образом, – твердо сказал Данил. –Вот только… Меня учили охранять до конца, а не до того момента, за которымугроза вдруг неуловимо перетекает в нападение… Честно вам признаюсь.

– Все равно. У вас ш к о л а. Плюс кое-какой опыт жизнип о с л е генсека. В Афгане вы ведь не охраняли, наоборот…

– Я бы никому другому не признался, но в Афгане-то якак раз и оказался самым сопливым. Из-за того самого специфического опыта.