Танк катил прочь, смяв по дороге проволочную оградуавтостоянки и отшвырнув чей-то белый «ниссан». Отползши метров на двадцать,развернулся, крутнулся волчком, вновь принялся вальсировать…

Данил махнул рукой.

Совершенно бесшумно из-за гулкого рева сработалигранатометы. Белесые кометы с тонкими хвостами понеслись, снижаясь по дугесквозь расплывавшееся облако гари. Еще один залп, и еще…

Гранаты накрыли цель, танк потонул в белом тяжелом мареве, ав разбитое окно летели все новые «кометы», парни поневоле вошли в понятныйвсякому мужику азарт, и Данил остановил их бесцеремонными тычками. Рев могучегодизеля вдруг утих, танк застыл на месте, и сквозь медленно расплывавшеесямарево проступили нелепо дергавшиеся фигуры – они ногами вперед сползали поборту, зажимая лица, слепо метались, налетали на гусеницы, держась за горло,перегибаясь пополам, пытались выбраться из тяжелого тумана, уже разлохмаченногопо краям порывами ветерка…

В ушах словно застряли тугие пробки. Данил потряс головой,будто пытаясь вытряхнуть воду, рявкнул своим, и они бросились в атаку подвозникшее где-то далеко зудение милицейских сирен.

…Когда минут через десять возле танка остановилась штатская«Волга» и оттуда полез массивный, как медведь на дыбках, незабываемыйподполковник Бортко, площадь перед особняком напоминала какую-нибудь банановуюреспублику в ее самые суетливые времена. Семеро в кожаных куртках (один так иостался в шлемофоне времен Отечественной) лежали лицом вниз на покореженномасфальте, все еще перхая и дергаясь всем телом, но старательно держа ладонисцепленными на затылке – потому что при первой же попытке разомкнуть пальчикиприлетало под ребра прикладами от стоявших вокруг кольцом «зондеркомандовцев».Кое-где меж ребят Данила, усиленно самоутверждаясь, вклинились омоновцы скороткоствольными автоматами под мышками. Вокруг суетился милицейский майор безфуражки, пытаясь решительно загрести ситуацию в свои руки, но его команды быликрайне невразумительны, а потому их не спешили выполнять и милиционеры. Вторымкольцом стали разномастные милицейские машины, третьим – цепочка патрульных,оттеснявшая растущую в геометрической прогрессии толпу зевак, где Данил боковымзрением уже несколько раз отмечал отливающие фиолетовым линзы видеокамер ифотоаппаратов. Судя по всему, кое-кто из журналистов был предупрежден заранее…Слава Аллаху, хоть с Дервишем не будет проблем – парень тертый, едва завидевстолпотворение на площади, подастся к гаражу, маскирующему въезд в туннель, кодвызова знает…

Данил, стараясь не дышать носом (в воздухе еще стояло амбрэгерманского полицейского газа, въедливого и стойкого), пошарил взглядом, нашелСтепашу, знавшего персидского гостя в лицо, поманил и шепнул:

– Дуй в туннель, там Дервишу пора появиться… Да возьмис собой кого-нибудь, ушами не хлопайте…

С прибытием Бортко и парочки его орлов в цивильном ситуацияприобрела некую осмысленность – суетившийся майор перестал дергаться и принялсяпутано докладывать, а омоновцы взялись надевать наручники на «танкистов»,бесцеремонно вздергивая их на ноги.

Бортко прошелся вдоль шеренги, словно мимо почетногокараула:

– Какие люди, какие люди… Чинарик, у тебя что, генывзыграли? Так твой дед фрица давил, что ж ты его столь хамски пародируешь? О,Быча… пушечку в коллекцию, не было у выблядка времени пальчики стирать… Барон,ай-яй… Волоките-ка эту танковую роту до самоходов… А эти вот все, что торчат симпортными «плювалками» наперевес, быстренько приготовили разрешения и прочиебумаги, если у кого не будет, разотру по стенке и заберу к танкистам… ПанЧерский, вы б хоть фамилию сменили, а то получается сущее похабство – как наслужбу ни топаешь, вас поневоле вспоминаешь… А? Как писал мученный царизмомпоэт Шевченко, славных прадедов великих правнуки поганы…

Данил хладнокровно сказал:

– Ну, коли уж зашла речь о генеалогии, то славныйпутешественник Черский мне не прадедом приходится, а, насколько знаю, четвероюроднымдедом… А я ведь, между прочим, и не просил царя вашего москальского, чтобы онмоего прадеда в Сибирь ссылал.

– Тю, хлопче! – столь же хладнокровно пожал Борткоскошенными могучими плечищами. – Щож ты потомственного хохла упрекаешь замоскальского царя? Моему диду тоже было сладко на Вкраини жити… А мне вот бейсятеперь с вами, шахраями[1] через маленькую букву…

Он похлопал Данила по боку широченной ладонью – безошибочноугодил, стервец, по кобуре:

– Пидемо, хлопче, побалакаем трохи?

Данил отошел следом за ним к крыльцу. Зевак прибывало, утанка уже ходил кругами какой-то озабоченный лейтенантик в общевойсковомфренчике а-ля бундесвер, с танками на лацканах и ореликом на фуражке.

– Откуда они танк сперли? – спросил Данил.

– С «Точмаша». Там стояли три штуки, Институт лесасобирался их в пожарные бульдозеры пересобачивать… – Бортко уже говорилсерьезно, без малейшего украинского акцента. – Вам, голубчик, не кажется –в последнее время что-то слишком много вокруг вас суеты? Я не о васперсонально, понятно.

– У меня тоже такое впечатление, – печальновздохнул Данил. – В толк не возьму, чем мы такую напасть заслужили…

– Это все – шуточки на уровне первоклассников, –кивнул подполковник в сторону танка. – Самое большее тянет на хулиганку,адвокат вытащит или сведет к условному.

– А ствол?

– А ствол они в танке нашли, когда ехали. Нажрались,потянуло перед телками пофорсить… и ведь не докажешь обратного, правда?

– Не докажешь, – сказал Данил зло.

– А вам – сплошные нервотрепки. Пресса, ТВ, астральныепослания, Москва чего-то на вас взъелась со страшной силой…

– Да ну?

– Точно тебе говорю, – ухмыльнулся Бортко. –Генерал только что из белокаменной, так его там приглашали в кабинетики сотделкой из дуба, поили кофеем и толковали ласково, мол, не мешало бы кое-когои приструнить с соблюдением всех формальностей…

– Который генерал-то?

– Правильный генерал, дружок, правильный… Текабинетики, как бы это поделикатнее, в общем-то и не начальство, да нынче таквсе запутано, что не знаешь, кому и услужить надлежит со всем рвением, а когопослать. И генералы – оне разные бывают, пан Черский, один службу несет, адругой, прямо скажем, услужает… Не углядишь вовремя – он, охальник, тебе бяку изамастырит…

– Укорачивать охальников-то надо бы, – сказалДанил, – чтобы мундир не позорили.

– Так и я говорю, хлопче… Только разница большая: состороны ли кто попытается, или свои окоротят.

– Главное – было бы желание, – сказал Данил.

– Желания, хлопче, мало…

– Резонно, – сказал Данил.