– Подожди пару дней, – сказал Ирадж. – Скоропридет… посылка. Там микропленка, все материалы, какими мы располагаем. Я нерискнул везти ее с собой, можно было, как у вас говорят… спалить и себя, и вас.

– Понятно… То, что ты видел – пустяки. Идиотскиешуточки дурно воспитанных юнцов. Ты у нас не впервые, должен разбираться.

– Я разбираюсь, – кивнул Ирадж. – Смеюдумать… – Встал и прошелся по кабинету. Выглянул в окно.

Танк давно уже укатил под управлением того лейтенанта, норубчатые полосы, следы распоровших асфальт траков, создавали первоклассноеабстрактное полотно. Внизу позвякивало железо, вполголоса переругивалисьрабочие, заменявшие кусок поврежденной ограды.

– Меня все это беспокоит даже больше, чем доктораМортазави, – сказал Ирадж, садясь. – Я профессионал. Возможно, длятебя при неудаче все будет обстоять успешнее, но я… Меня не будет. Понимай, какхочешь. Любой вариант одинаково плох… Я в свое время поверил именно вам иприложил немало усилий, отстаивая свою точку зрения. Простой менеджер мог быуйти мирно, но я не менеджер, я – секьюрити…

– Хочешь поговорить с Розовским?

– Извини, нет. Мне кажется, дело находится в такомположении, когда все зависит не от высокопоставленных менеджеров, а от людейнашего… калибра? Покроя?

– Пошиба?

– Пошиба, да, – кивнул Ирадж. – Прекраснопонимаю, ты не вправе раскрывать секреты, да и говорить серьезно, пока непришли материалы, не стоит… Я только хочу, чтобы ты понял: мне очень тяжело. Мыс тобой хорошо поработали, и мне казалось, неплохо понимаем друг друга…

Данил обошел стол и положил ему руку на плечо:

– Я тебе обещаю: все будет нормально. Есть сложности,есть, не скрою, но тут, высокопарно выражаясь, на карту поставлена нашачесть, – он криво усмехнулся. – А то и жизнь… Мне тоже не хочется,чтобы меня вдруг не стало… – Помолчал. – Этот поганый пресс-релизопирается на официальное мнение каких-то наших ведомств?

– Нет, пожалуй… все сформулировано несколько туманно,но выражено достаточно ясно, чтобы не осталось двусмысленности.

Данил зло подумал: «Мать твою так, майор, если уж ты убивалв свое время мусульман, то обязан и помочь одному-единственному мусульманину,потому что он хороший парень, а на карту и в самом деле поставлена не одначесть…»

– Сделаем так… – начал он, но, услышав мягкоекурлыканье городского телефона, снял трубку.

– Господин Черский? – раздался спокойный мужскойголос. – Это некто Гордеев вас беспокоит. Не могли бы вы подскочить? Кхарчевне? Желательно бы, не оттягивая…

«Гордеевым» для посвященных в данный момент был Фрол, черныйгубернатор града Шантарска, а «харчевней» именовалось одно из его пристанищ вцентре города, домик из желтого кирпича в виде плоской коробочки с кубическойнадстроечкой. В надстроечке были задернутые занавесками окна, а одна стена«коробки» – целиком стеклянная. С год назад тут еще обитала студенческаястоловая (о чем и до сих пор гласили укрепленные над входом высоченные буквы сдавно отключенными неоновыми, фигурно гнутыми трубочками). Потом половинустоловой отвели под магазин, торговавший подержанными японскими машинами. Ещечерез пару месяцев куда-то испарились и половинка столовой, и автомагазин, а наосвободившееся пространство после наведения должного макияжа въехал салонимпортной мебели с простым и доходчивым названием «Орхидея». В эпоху увлечениясамыми неожиданными названиями, гармонировавшими с профилем фирмы не более,нежели французская комбинашка с бегемотом, в этом не было ничего странного, всетак живут… Бывает и хуже. Метрах в пятидесяти от последней квартиры Данилакрасовался коммерческий киоск под гордой вывеской «Вакханалий». Хозяин,парнишечка лет двадцати, оказавшийся рядом при установке павильона, честнообъяснил лениво задавшему вопрос Данилу: что такое «вакханалий», он не знает,но слово красивое, слышал где-то, вот и понравилось…

Мебельное заведение, конечно, стояло на пару порядков выше«вакханалиев». Рекламные щиты у входа были исполнены на общеевропейском уровне,внутри красиво расставлена умопомрачительная мебель, девочки-продавщицыупакованы соответственно. Даже охранник, мгновенно вычисленный Данилом, был немордатый дебил в камуфляже вроде архангела из «Лунной долины», где Данил иногдапокупал печенье, – тот сверлил покупателей бдительным взглядом так, чтопоневоле пропадала всякая охота приближаться к прилавкам…

Парень в сером костюме и темно-вишневом галстуке в горошекприблизился к нему мягким кошачьим шагом – вроде бы не спеша, а на деле в трисекунды оказавшись рядом, слегка склонил голову:

– Вас ждут. Прошу туда.

Данил прошел к светло-коричневой двери без таблички в глубинезала, потянул ее на себя. За дверью…

Он мгновенно справился с собой, так что стороннийнаблюдатель ничего не заметил бы. Но оформлено было мастерски – прямо противдвери укреплен огромный, во всю стену фотоснимок. Верзила в камуфляже, в полныйчеловеческий рост, целится в вошедшего из короткого автомата, фон – полутемный,уходящий вдаль коридор. Иллюзия живого стража великолепная – многоцветнаяпечать, кажется, даже объемная…

Настоящий коридор под неожиданным углом сворачивал влево,вел на второй этаж. На площадке стояли два крепыша при галстуках и глазели нанего чуть разочарованно.

– Развлекаетесь? – спросил он, поднимаясь к ним.

Один пожал плечами:

– На подрасстроенные нервишки действует… Наработочка,между прочим, британская, там же и опробованная. Сплошь и рядом нападающийсгоряча принимается палить по картинке, есть время встретить его как следует –тут все решают секунды, уж вы-то понимаете… Господин Гордеев вас ждет, прошу.

Еще одна светло-коричневая дверь, еще один добрый молодец спродолговатой, матово отблескивающей рацией в руке. Данил усмехнулся – рациябыла не рация, а раскладной автомат-крошка из арсенала спецслужб, впрочем, незря говорится: кто что охраняет, тот то и имеет… Точнее – кто что мастерит…

В свое время, когда Данил еще не ушел из Конторы, средипосвященного народа широко распространилась одна фантасмагорическая, ноневыдуманная история, анекдот времен поздней перестройки. Бдительные патрульныеиз экипажа вытрезвительской машины повязали пьяненького пролетария, пытавшегосяраздобыть деньжат на продолжение веселья путем продажи некоего загадочногоагрегата, больше всего напоминавшего солидный рюкзак-параллелепипед, к которомутолстым резиновым проводом была примастрячена загадочная фиговина, напоминавшаято ли флейту, то ли подзорную трубу в шикарном исполнении (дело было в одномстаром промышленном городе западнее Тюмени, но восточнее Казани). Пролетариясунули отсыпаться, утром он агрегат своим не признал, как ни настаивалдежурный, был отвезен домой для проверки паспортных данных, где и отпущен,благо жена штраф тут же и уплатила. Агрегат провалялся в углу приемной«трезвяка» все выходные, понедельник и кусочек вторника, каждая новая смена надним лениво дискутировала, а потом забывала в горячке трудовых буден, какой-токлиент мимоходом облевал, после чего к нему и вовсе перестали приближаться, авыкидывать всем было лень.