Я открыл папку и стал читать. Родился вТашкенте. Отец… неизвестен. Мать… умерла в самом конце войны, когда маленькомуТимуру не было и пяти лет. Воспитывался в детском доме. Закончил строительныйтехникум, затем — строительный институт. Продвигался по комсомольской линии. Впартию как-то ухитрился не вступить. — Создал один из первых в СССРстроительных кооперативов, впрочем, куда больше, чем строил, торговал импортнойплиткой и сантехникой. Перебрался в Москву… основал фирму… занимался политикой…не был, не состоял, не привлекался… жена, развод, вторая жена…

Я нашел человека-клиента.

А самое ужасное было в том, что одновременно янашел и предателя-Иного.

И находка эта была так неожиданна, словнорушилось само мироздание.

— Как вы могли, — укоризненно сказал я. — Каквы могли… шеф…

Потому что если омолодить Тимура Борисовичалет на десять-пятнадцать, то станет он вылитой копией Гесера, в миру — БорисаИгнатьевича, лет шестьдесят назад как раз обитавшего в тех краях… Ташкент,Самарканд и прочая очень средняя Азия…

Больше всего меня поразил даже не проступокшефа. Гесер — преступник? Это было настолько невероятно, что даже не вызывалоэмоций.

Меня потрясло, как легко шеф попался.

Родился, выходит, шестьдесят лет назад уГесера ребенок в далеком Узбекистане. Потом Гесеру предложили работу в Москве.А мать ребенка, обыкновенная женщина, умерла в военное лихолетье. И попалмаленький человечек Тимур, чей отец был Великим магом, в детский дом…

Всякое бывает. Гесер мог и не знать осуществовании Тимура. А мог знать, но по каким-то причинам не принимать участияв его судьбе. Но вот взыграло что-то в старике, растрогался, встретился спостаревшим сынком, да и дал опрометчивое обещание…

И это как раз удивительно!

Гесер сотни, тысячи лет занимается интригами.Каждое произнесенное им слово сказано неспроста. И так проколоться?

Невероятно.

Но факт.

Не надо быть специалистом по физиогномике,чтобы опознать в Тимуре Борисовиче и Борисе Игнатьевиче ближайшихродственников. Если даже промолчу я — это открытие сделают Темные. Илиинквизиторы. Прижмут пожилого бизнесмена… да что его прижимать? Мы же не злыерэкетиры. Мы Иные. Посмотрит Витезслав ему в глаза или Завулон щелкнет пальцами— и начнет Тимур Борисович все рассказывать, как на исповеди.

И что будет Гесеру?

Я задумался. Ну… если он признается, что самже и отправил письма… значит, злого умысла у него не было… раскрыться передчеловеком он, в общем-то, имеет право…

Некоторое время я перебирал в уме пунктыДоговора, дополнения и уточнения, прецеденты и исключения, ссылки и сноски…

Выходило довольно-таки забавно.

Гесера накажут, но не очень строго. Максимум —порицание от европейского бюро Ночного Дозора. И что-нибудь грозное, номалоосмысленное от Инквизиции. Даже места своего Гесер не потеряет.

Вот только…

Я представил, какое веселье начнется в ДневномДозоре. Как будет ухмыляться Завулон. С каким неподдельным интересом станутТемные интересоваться семейными делами Гесера, передавать привет егосыночку-человеку.

Конечно, за прожитые Гесером годы любойнарастит дубленую шкуру. Научится сносить насмешки.

Но не хотел бы я сейчас оказаться на егоместе!

И ведь наши ребята тоже от иронии неудержатся. Нет, попрекать Гесера промашкой никто не станет. И злословить заспиной — тоже.

Однако ухмылки будут. И недоуменныепокачивания головой. И шепотки — «стареет все-таки Великий, стареет…»

Не было во мне ныне никакого щенячьегопреклонения перед Гесером. Очень во многом наши взгляды расходились. Кое-чего яему до сих пор не мог простить…

Но так сесть в лужу!

— Что же ты, Великий? — сказал я. Сложил всепапки в открытый сейф, налил себе еще рюмку коньяку.

Мог ли я помочь Гесеру?

Чем?

Первым добраться до Тимура Борисовича?

И что дальше? Наложить заклятие молчания?Снимут, найдутся мастера.

А если принудить бизнесмена покинуть Россию?Уйти в бега, будто за ним все городские преступные группировки вместе со всемиправоохранительными органами гонятся?

Может быть, и уйдет. Спрячется где-нибудь втундре или в Полинезии.

Так ему и надо. Пусть остаток жизни охотитсяна тюленей или кокосы с пальм сбивает! Захотелось, значит, стать ВладычицейМорскою…

Я снял трубку телефона, набрал наш офисныйкоммутатор. Ввел добавочные цифры — и переключился на вычислительнуюлабораторию.

— Да? — спросила трубка голосом Толика.

— Толик, пробей мне одного человечка. Быстро.

— Имя говори — пробью, — без удивления ответилТолик.

Я перечислил все, что мне стало известно оТимуре Борисовиче.

— Ха. Так что тебе надобно сверх этого? — удивилсяТолик. — На каком боку спит или когда последний раз у стоматолога был?

— Где он сейчас, — хмуро сказал я.

Толик хмыкнул, но я слышал на другом концепровода бодрый перестук клавиш.

— Мобильник же у него есть, — на всякий случайсказал я.

— Не учи ученого. У него даже два мобильника…оба находятся… находятся… Так, сейчас карту наложу…

Я ждал.

— Жилой комплекс «Ассоль». А точнее тебе дажеЦРУ не скажет, точности позиционирования не хватает.

— С меня бутылка, — сказал я и повесил трубку.Вскочил. Впрочем… чего я суечусь? Сидя перед монитором служб наблюдения?

Искать пришлось недолго.

Тимур Борисович как раз входил в лифт — за нимследовала парочка с каменными физиономиями. Два охранника. Или охранник и шофер— по совместительству второй охранник.

Я погасил монитор и вскочил. Выбежал в коридоркак раз вовремя, чтобы наткнуться на начальника охраны.

— Удачно? — просиял тот.

— Ага, — кивнул я на бегу.

— Помощь-то нужна? — встревоженно крикнулначальник мне вслед. Я только помотал головой.