– Что? – изумилась Ирина. –Чего в ней такого здоровского было?

– А то! – ликовал Кирюшка. –То! Школьник с травмированной нижней конечностью не посещает занятий!!!

– Какая же разница, правая нога илилевая? – попробовала я чуть привести Кирку в чувство.

Но ошалевший от радости ребенок ответил:

– Правая лучше, она толчковая!

Однако в больнице его радость быстро завяла.

– Перелома нет, – поставила диагнозсимпатичная женщина примерно моих лет, – у него вывих.

– В школу-то ходить можно? – снадеждой глянул на нее наш Ломоносов.

Хирург подавила улыбку.

– Сейчас наложат такую штуку, чтобызафиксировать травмированное место, лангет называется.

– Мясо, что ли, привяжут? –бесхитростно поинтересовалась Ирина. – В ресторане дают: лангет с жаренойкартошкой.

– Нет, – покачала головойтравматолог, – мясо тут ни при чем. Пусть мальчик идет в гипсовую, а вы,девочки, помогите брату.

Кирюшка попытался встать и застонал:

– Ой-ой-ой, как больно, сил нет терпеть.

– Освобождение от занятий в случае вывихаположено на две недели, – улыбнулась доктор, – иди к медсестре.

Кирюшка подскочил и бодро, едва прихрамывая,затрусил в указанном направлении.

– Он хорошо учится, – пробормоталая.

Хирург засмеялась:

– Все мальчишки хороши. У самойдвое, так у них большего праздника, чем грипп, нет.

Домой мы вернулись поздно. Сначала у въезда вФилатовскую довольно долго ловили машину. К слову сказать, секьюрити,стоявший возле шлагбаума, обрадовался нам, как родным.

– Ну, парень, говорил же, что у тебя впридачу к бриллиантовой руке еще и костяная нога будет. Что там следующее?

– Типун тебе на язык! – в сердцахвоскликнула я.

Но глупый охранник оказался не последнейнеприятностью в тот вечер. Не успели мы сесть в «Волгу» и добраться до«Маяковской», как автомобиль, чихнув пару раз, резко встал.

– Пошли в метро, – предложила Лиза.

Но и в подземке нас преследовало невезение.Состав замер на перегоне между «Соколом» и «Войковской», машинист погасил свет,и мы просидели в кромешной темноте, казалось, целый час. Впрочем, когда наконецдвинулись дальше, выяснилось, что задержка составила всего десять минут.

Не слишком приятный сюрприз ожидал и дома.Одна из наших мопсих, а именно Муля, обладает редким для собаки умением –она запросто открывает холодильник. Усаживается возле «Стинола» и начинаетскрести лапой по дверце, минут через пять она распахивается, и перед Мулейпредстают вожделенные продукты. Прожорливая Мулечка способна есть весь день,без остановки, у нее, как у детей, больных болезнью Дауна, полностьюотсутствует чувство насыщения.

Зная эти способности, мы всегда, если вквартире никого не остается, плотно закрываем дверь «пищеблока». Напротиввешалки, у самого выхода, висит плакат-памятка тому, кто покидает домпоследним: «Возьми ключи, выключи газ и свет, запри кухню». Но сегодня всуматохе мы забыли притворить дверь, за что и были наказаны.

– Да, – пробормотала Лиза, –холодильниковое побоище!

– Битва за колбасу, – хихикнулКирюша, – сражение за сосиски.

Я только вздохнула. Все полки, кроме самойверхней, были пусты. Интересно, как коротколапые мопсихи ухитрились добратьсядо второй и третьей полок? Хотя скорей всего они поразбойничали внизу, а вверхупоработали Рейчел и Рамик. Съели они все – кусок буженины, заливную рыбу,сыр, пачку масла, глазированные сырки, опрокинули кастрюлю с супом и сожралияблоки с бананами. Произведя разбойное нападение, «бандиты», очевидно,почувствовали угрызения совести, потому что никто из животных: ни мопсы, нитерьерица, ни Рамик, ни Клаус с Семирамидой – не вышли навстречу хозяевам.Притихла даже жаба Гертруда, хотя она-то была совершенно ни при чем, сидела вабсолютно закрытом аквариуме. Только наглая Пингва, с раздутым от слопанныхвкусностей пузом, преспокойно дрыхла на столе, сунув хвост в сахарницу. Вот ужу кого нет совести, так это у Пингвы! Единственное, что животные не тронули,был любовно сделанный для них обед – геркулесовая каша, сваренная по всемправилам кинологической науки – на мясном бульоне, без соли и сахара.

– Лампа, небось жуткой гадостью ихкормишь, – протянула Лиза, разглядывая уцелевшую кашку.

– Очень даже вкусно, – отрезалая, – вам понравится!

– Нам! – воскликнула Ирина. –Мы что, будем ЭТО есть?!

– Ну и что, – обозлилась явконец, – другой еды все равно нет!

Следующее утро началось с небольшого скандала.

– Теперь с собаками гуляете вы, –сообщила я девочкам, – давайте бегом, а то в школу опоздаете.

– Но я не умею обращаться сживотными, – попробовала сопротивляться Ирина.

– Ничего, не самолет водить, –успокоила я, – научишься!

– Между прочим, я не нанималась ссобаками по улицам бегать, – бурчала Ира, натягивая шубу.

Не обращая внимания на ее крайне недовольныйтон, я сунула в руки девицы поводок, на втором конце которого постанывала отнетерпения Рейчел.

– Держи!

– Эту крокодилицу! Лучше с ними пойду, –взвизгнула Ирина и указала на Аду и Мулю.

– Рейчел всегда выводит самыйсильный, – спокойно ответила я, – Лиза не удержит стаффа.

– Черт-те что, – вздохнула Ирина иушла.

Я забегала по квартире. Вчера поздно вечером ядоговорилась с Андреем Корчагиным о встрече. Причем хотелось поболтать с нимнаедине, без Валерии, вот я и напросилась в гости к одиннадцати утра. МадамКорчагина в это время уже на работе.

Открывший мне дверь художник был одет виспачканную красками клетчатую рубашку и рваные джинсы.

– Проходите, – буркнул он и пошелбыстрым шагом по длинному, грязному коридору.

Я бежала за ним, удивляясь только тому, какплохо они живут. Стены обшарпаны, вместо люстры в прихожей болтается на шнурелампочка, паркет черный от грязи… Но когда наконец попала в комнату,поняла – он пригласил меня не домой, а в свою мастерскую.