– Наверное, он не слишком подходящаяфигура для владельца галереи.

Корчагин прищурился:

– Хотите всю правду про Леньку?

– Конечно!

– Ну так слушайте, я его как облупленногознаю. Начинал наш «Третьяков» в отделении милиции самым простым опером, изнизов, так сказать. У него образования – чистый ноль, школа милиции,и все. Представляете этот уровень?

Вспомнив Володю Костина и Славу Самоненко, явозмутилась:

– Между прочим, в органах часто работаютумные люди!

– Цеховая солидарность – страшнаявещь, – заржал Корчагин и быстро прибавил: – Шучу, может, и впрямьслучаются толковые, только к Леньке это никакого отношения не имеет. Он,по-моему, вел захватывающие дела типа кражи белья с чердака или выезжал набытовуху.

Наверное, Леня Дубовский и впрямь был неслишком ценным сотрудником. Начальство его не отмечало, в звании не повышало, ион сидел с мелкими звездочками на плечах. Но не зря говорят, что судьба раноили поздно предоставляет любому человеку шанс, надо только не проворонить его.Лене удача улыбнулась в мае 93-го. В руки попало дело некого ФедораБодрова, богатого мужика лет пятидесяти пяти, проживавшего в ближайшемПодмосковье в скромном собственном трехэтажном кирпичном доме. Официально Федорчислился живописцем, даже состоял в Союзе художников, кроме того, держалгалерею, имел антикварный магазин, лавчонку, торгующую редкими книгами… ГдеБодров на самом деле зарабатывал деньги, не знал никто, правоохранительныеорганы к нему не привязывались, но мимо факта убийства пройти не смогли.В мае 1993 года, аккурат в праздничный девятый день, у Бодрова в гостинойзастрелили молоденькую девушку, двадцатилетнюю Оксану Шаповалову, учившуюся вЛитературном институте. О чем Федор беседовал с Леонидом, какие благаобещал милиционеру – неизвестно, но дело спустили на тормозах:неосторожное обращение с оружием. Студентка – кстати, находившаяся всостоянии сильного опьянения – вертела в руках пистолет, принадлежавшийБодрову. Вытащила сама из письменного стола опасную игрушку и приняласьразвлекаться. Якобы Федор попытался отнять «ТТ», но будущая поэтесса случайнозадела курок. Тут же прозвучал роковой выстрел, снесший бедняжке полчерепа.Жаль, конечно, дурочку, но, очевидно, судьба у нее была такая. Между намиговоря, Федору крупно повезло. Оксана оказалась сиротой, приехавшей учиться встолицу из никому не известного местечка под названием Нарск. Бодров проявилшироту души, похоронил Шаповалову за свой счет и даже поставил на могилке скромнуюплиту со словами о рано ушедшей девушке.

Спустя месяц Леня уволился из органов иустроился на работу… в галерею Бодрова простым охранником.

Никто не мог понять, как не отличавший ВанГога от Гогена милиционер ухитрился сделать карьеру в таком непростом бизнесе,как торговля картинами. Но факт остается фактом – через год он сталдиректором престижного зала. Он вообще сильно изменился. Начал ходить впарикмахерскую, делать маникюр, одеваться в роскошные костюмы и повесил назапястье дорогие часы. За свои редкостные по глупости высказывания в богемныхкругах Леонид приобрел кличку Птица-говорун. Но в конце концов живописцам искульпторам, издевавшимся над косноязычным Леней, приходилось идти к мужику напоклон. По непонятной причине вещи, выставленные у Дубовского, уходили влет.А у Лени был только один критерий, по которому он отбирал произведения дляэкспозиции: нравится ему, директору, автор или нет. Вот почему, наклеив на рожусладкие улыбки и сжимая в руках коробки с дорогим коньяком, мужики и бабы приходилик Дубовскому.

За глаза о нем говорили кучу гадостей. Многиебыли уверены, что бывший мент не директор, а самый настоящий владелец «Москва –арт», якобы Бодров давно передал ему в дар предприятие. Объясняли, за что.Вроде настоящий пистолет, злополучный «ТТ», из которого была выпущена пуля,убившая несчастную Оксану, хранится у Лени в сейфе. На рукоятке отпечаткипальцев Федора. Милиционер подменил во время следствия оружие… Правда это илинет, не знал никто. Еще шептались, что с «настоящим полковником» следуетдружить, вон Костя Ремин назвал галерейщика прилюдно «ментом позорным» и что?Теперь никто не берет его работы, выгнали даже с рынка. Пересмеиваясь,обсуждают страсть Лени к бабочкам…

– К кому? – удивилась я.

– К бабочкам, – пояснилАндрей. – Ленька их собирает. Отвратительное занятие.

– Почему?

– Ему привозят несчастных насекомых совсего света, причем частенько живьем, – пояснил Корчагин. –А Ленечка их самолично убивает. Капнет в баночку цианистым калием – иготово!

Вот это новость!

– Он использует цианид?

Андрей пожал плечами.

– Вроде, точно не скажу. Мне, простите,такое хобби кажется мерзким, но он Лерке в подробностях объяснял: кажется, еслибедняжку-бабочку умертвить цианидом, у нее сохраняется вся красота крылышек.Но, честно говоря, я не вслушивался в их беседу. Зато жена моя так увлеклась,что сама стала коллекционировать всяких махаонов, только, слава богу, покупаетуже готовые экземпляры для коллекции. А то ведь убийство – страшныйгрех.

– Вы всерьез так полагаете?

– Да, – с достоинством ответилхудожник, – никому не дано право отнимать у живого существа жизнь.

– Тараканов на кухне кормите и нетравите?

Корчагин хмыкнул.

– Туше.[1] Таракановтерпеть не могу, но бабочки! Такие красивые и беззащитные.

Я вздохнула и выпалила:

– Жанна тоже была красивой и беззащитной.За что вы ее так?

Андрей резко повернулся:

– Я?! Это я, по-вашему, убил Жанку? Дазачем?

– Никита пригрозил вам, что расскажетВалерии о вашем романе, покажет фото, потребовал денег, вы дали!

– А потом убил? Ну не глупо ли. Подумайтесами, какой смысл мне травить Жанку? Фото-то на руках у Никитки. Уж скорей егоубрать надо!

Я в растерянности уставилась на гигантскоегипсовое ухо. А и правда, зачем ему убивать несчастную? Но другой версиивсе равно нет, придется педалировать эту.

– Наверное, вы очень не хотели, чтобы доВалерии дошли слухи о романе с Малышевой.