тут же исчезло, но взыгравшее любопытство и природное упрямство не позволили просто отступить.

Свиф… Плесс… Брам… Храст…

Эти неясные звуки казалось доносились из самой толщи земли.

Свиф. Плесс. Брам. Храс.

Искажённое, едва различимое эхо. Оно пробиралось из недр на поверхность, и чем сильнее девушка вслушивалась в него, тем отчётливее слышала:

Свиф. Плесс. Брам. Храст. Свиф. Плесс. Брам. Храст.

Понемногу простой набор звуков стал сливаться в единую мелодию, чуждую, пробирающую до костей своим противоестественным мотивом:

Свиф. Плесс. Брам. Храст. Свиф. Плесс. Брам. Храст. Свиф. Плесс. Брам. Храст.

В какой именно момент она начала идти на звук, Кохару понять не сумела. Вот она только стоит у стены, вслушивается в непередаваемый гул далёкой песни, как вдруг уже идёт по мрачному коридору, чьи потолки теряются в непроглядной вышине, а стены словно сотканы из ожившей тьмы, чьи щупальца постоянно движутся, извиваются, меняя вместе с собой очертания неведомого зала. Но ей было всё равно, главное что сладостный мотив стал громче и отчётливее. Он звучал словно бы отовсюду, даруя покой, обещая защиту и абсолютную безопасность:

Свиф! Плесс! Брам! Храст! Свиф! Плесс! Брам! Храст! Свиф! Плесс! Брам! Храст! Свиф!! Плесс!! Брам!! Храст!! Свиф!! Плесс!! Брам!! Храст!! Свиф!! Плесс!! Брам!! Храст!! Свиф!!! Плесс!!! Брам!!! Храст!!! Свиф!!! Плесс!!! Брам!!! Храст!!! Свиф!!! Плесс!!! Брам!!!..

В себя Кохару пришла уже на полу пещеры. Её правое плечо ныло так, словно его сжали в стальных тисках, грудь горела от удушья, видимо при ударе из неё выбили не только дух, но и воздух, но главное мелодия… она исчезла.

От навалившегося ужаса хотел разрыдаться. Просто заплакать как в детстве, пробудившись от кошмарного сна, для того чтобы поскорее забыть его, смывая слезами воспоминания о пережитом. Но реальность и не думала идти ей навстречу. Напротив, бесконечный коридор всё отчётливее и подробнее всплывал в памяти, его кошмарная сущность, до того скрытая за одурманивающим песнопением проявляла себя всё сильнее, а вместе с ним и осознание полной противоестественности этого места, его абсолютной чуждости всему что только могло существовать… Нет, всему что должно существовать, потому как подобного места не может быть! Просто не может! Оно не должно быть!

— Забавно, — размеренный баритон разрезал вязкую тишину почти с показной небрежностью.

От этого звука куноичи дёрнулась как от пощёчины, но при этом смогла взять себя в руки. Хотя бы малую часть себя.

Тэкеши-доно сидел прямо напротив них, умостившись на каменном основании пещеры, и… уперев спину о… Кохару тут же отвела взгляд в сторону, и только сейчас заметила своих друзей. Они оба лежали совсем рядом, и точно таким же образом старались не смотреть в сторону той проклятой стены. От осознания этого факта стало ещё хуже, ведь подобное могло значить только одно — не она одна видела… это, значит что оно может быть… может быть.

— Забавно, — повторил Кагуя и лицо его рассекла кривая ухмылка.

С того самого дня как они узнали кто именно разорил Оджи, Тэкеши-доно был мрачен и хмур. Во время пути он рассказал им кто такой этот Джашин, и какую опасность могут представлять его последователи. И положа руку на сердце, Кохару могла понять его злость и раздражение. Узнать что в твоём тылу, в самый разгар войны хозяйничает целая секта кровожадных фанатиков, практикующих свои техники и тайные дзюцу — подобное испортило бы настроение кому угодно. Однако сейчас всё вдруг переменилось. Ещё минуту назад мрачный и раздосадованный Глава Клана Кагуя теперь буквально излучал довольство, радость и… любопытство. Девушка и сама не могла понять почему, но она точно знала, что их семпай сейчас буквально изнывает от азарта и жажды действия.

Он пойдёт туда. Вдруг отчётливо осознала куноичи. Пойдёт прямо туда… и заставит их идти вместе с ним… Нет… Нет. Не хочу! Не хочу!!!

— Хватит уже, — вдруг на удивление мягко произнёс аловолосый, — Никуда я вас против вашей же воли не потащу. Больно надо. Однако всё же настоятельно советую пойти со мной по собственной воле. Для вас это будет полезно, раз уж вы так легко попались в эти сети, как дети малые, видят Боги.

— Куда? — хрипло переспросил Хирузен, чью руки заметно дрожали, — Куда именно мы попались?

— Я же сказал — в сеть.

— В какую сеть? Я не понимаю!

— Я тоже ещё не до конца разобрался, — ответил Кагуя, не обратив ни малейшего внимания на крик, — Могу лишь сказать, что это даже не ловушка, но весьма хитрый трюк. Сеть… или всё-таки вуаль? Да? Последнее пожалуй вернее. Вуаль что оплетает сердце, а вместе с сердцем получает власть над волей и разумом. Все Демон Ямы, вы только задумайтесь, это же просто гениально! Я десятилетиями пытался достичь схожего эффекта — изменение сознание при помощи Ян, но всё безрезультатно, но вот он ответ! Всё это время был прямо перед глазами. Однако сам бы я не в жизнь до него не догадался! Не тело, не разум, но сердце — промежуточное звено между двумя составляющими, вот за что надо было цепляться.

— Как вы можете радоваться подобному⁈ — сама не понимая что на неё вдруг нашло, прокричала Кохару. Она всегда была не в меру импульсивной, но сейчас… Поднять голос ни на кого-нибудь, а на Главу Клана Основателя и непосредственного командира… Однако она не могла по другому. Всё её естество билось в истерике, словно бы какая-то часть её самой, очень важная часть, так навсегда и осталась в том проклятом Зале! Или даже хуже. Это часть, осквернённая, изувеченная, по-прежнему с ней и никуда от неё теперь не деться! Осознавать это, ощущать отвращение к себе самой, и вместе с тем слышать с каким поистине детским восторгом он говорит об этой противоестественной мерзости… было почти физически невыносимо.

— А почему нет? — искренне удивился Кагуя, — Это же невероятно, и по сути своей невозможно, точнее считалось невозможным до сего дня! Сама концепция влияния на бессознательные реакции, инстинкты и базовые эмоции посредством Ян просто безумие, но это есть, я лично стал тому свидетелем, а вы и вовсе смогли пережить это. Разве это не удивительно? Разве не невероятно?

— Нет! — вновь перейдя на крик возопила куноичи, — Это… это… это просто… просто отвратительно! — и не сдержавшись заплакала навзрыд.

Сотрясающуюся в рыданиях девушку тут же заключил в объятия Хомура, на чьём плече она безвольно повисла, иногда тихо вздрагивая.

Меж тем к казалось поражённому Кагуе подошёл Хирузен, до крови сжимая кулаки:

— Вы знали, — утвердительно проговорил он.

— Знал, — даже не думал отпираться аловолосый.

— Тогда зачем? Зачем всё это? Вы же понимали… не могли не понимать…

— Потому что опыт — единственная