— Да, да, конечно, — отозвался Годард. Она, казалось, ни вчем не сомневалась, ее не мучили никакие загадки, поэтому и у него не было нималейшего намерения вызвать у нее те или иные подозрения. Карин ему нравилась.Гарри чувствовал, что она так же одинока, как и он в последние пять месяцев,поэтому ему хотелось ее защитить, насколько это было в его силах.

Но от чего защитить? Разве смерть Красицки убедила его, чтоон заблуждается?

Наоборот, скорее стала доказательством того, что вседействительно так, как ему и казалось. Все отлично спланировано.

Недостаток этого плана только в том, что мысли Линда ужслишком похожи на его собственные. С самого начала они с ним думают одинаково.Разумеется, смерть Майера от огнестрельного ранения в присутствии пятерыхсвидетелей была намного эффектней, чем, например, от сердечного приступа, ноесли Линд почувствовал какие-то сомнения или подозрения, то дальше он должендействовать не так, как задумал, а сообразуясь со сложившимисяобстоятельствами. С корабля надо было убрать и Красицки, но вторичногофальшивого погребения делать уже нельзя. Если Годард уже при первом что-тозаподозрил, то второе он должен предвидеть. Значит, Красицки нужно былопожертвовать. И вот Линд хладнокровно его убил, чтобы залатать дырку,образовавшуюся в его плане.

Но это далеко не все. «Этот дьявол еще проверяет меня, —подумал Годард, а я чуть было не клюнул на его приманку. Ведь если бы япредвидел второй смертельный случай, точнее, второе погребение, то исоответственно реагировал бы. Я бы знал, что меня приглашают специально каксвидетеля, и очень тщательно следил бы за тем, чтобы не заметить того, чтодолжен был заметить. Но, возможно, я не очень быстро среагировал, и это меняспасло. Если бы я чем-то дал ему понять, что не верю в смерть Красицки, тостало бы ясно, что этот человек убит совершенно напрасно и мы теперь находимсяна том же месте, на котором были вначале. А этот сукин сын четко понял, что яненадежный свидетель и он должен принять меры в отношении меня…»

Здесь мысли Гарри внезапно оборвались, так как он вновьпочувствовал, что пахнет чем-то горелым. Годард обратил внимание, что находитсясейчас точно на том же месте, что и в прошлый раз, — в конце палубы у борта.Может, этот запах доносится откуда-то из иллюминатора столовой или камбуза? Онзаглянул в один из иллюминаторов и потянул носом. Ничего подобного. Понюхал улюков. Но запаха гари не чувствовалось и здесь.

В это время Карин Брук поднялась из-за палубных надстроек.

— Как вы думаете, мистера Красицки тоже похоронят в море? —спросила она его.

— Вероятно, — ответил он. — Ведь, насколько я знаю, у негонет родственников.

Она с мрачным видом кивнула и неожиданно сказала:

— Я люблю плавать на кораблях, но на этом судне есть что-тотакое, от чего я начинаю испытывать страх. Понимаю, это звучит глупо…

— О нет! Это вполне нормальная реакция, — возразил Годард. —Смерть в открытом море всегда вызывает такие чувства. Ведь мы, как говорится,все сидим в одной лодке. — Он закурил сигарету. — Кстати, вы не знаете, что загруз находится на нашем корабле?

— Медные плиты и всякое другое, но главным образом хлопок.Несколько тысяч тюков — для японских фабрик.

Гарри кивнул. Она направилась дальше, а он остался стоять.Итак, хлопок… Великолепно! Только этого не хватало!

К полудню легкий бриз совсем затих, и жара стала буквальноадской. У всех было мрачное и недовольное настроение. На всех угнетающеподействовал второй смертельный случай, случившийся за столь короткийпромежуток времени. Была сообщено, что погребение Красицки состоится завтра вчетыре часа дня. Все были раздражены и слегка возбуждены. На нижней палубе дажеразгорелась драка: Рафферти, каютный стюард, избил одного из механиков, и Линдбыл вынужден наложить на его лицо шов.

В начале двенадцатого в машинном отделении снова произошлаавария, и «Леандр» остановился посреди свинцово-серого моря. Опять там что-топерегрелось, объяснил Барсет, но шеф надеется, что через час все будет впорядке. Тем не менее прошло более двух часов, а корабль не двигался с места. Кобеду никто не вышел. Судя по всему, обе дамы лежали в своих каютах подвентиляторами. Годард прогуливался по средней палубе, постоянно потягивая носомвоздух и изучая вентиляторы на грузовой палубе. В начале второго он наконецзаметил тонкую струйку дыма, которая выходила из третьего вентилятора состороны бакборта. Теперь у него не осталось сомнений. Груз, находившийся втрюме, горел.

Где-то в глубинах трюма номер три тлел тюк с хлопком. Этонапоминало раковые клетки, которые медленно размножаются и расширяются вобъеме. Не исключено, что этот тюк тлел уже тогда, когда он, Годард, толькопоявился на корабле. Для этого было достаточно одной неряшливо брошенной напалубу сигареты, которая упала в щель люка и проникла в трюм. Поэтому моглипройти еще дни и даже недели, прежде чем этот очаг пожара превратится вбушующее пламя и начнет пожирать весь корабль.

Интересно, знает ли об этом? Если у него в трюмах нетавтоматического огнетушителя, то остается только воздеть руки к небесам имолиться Господу Богу. А если тлеющий тюк находится где-то на дне, то нужнозалить весь отсек.

По трапу спустился Спаркс и, сделав легкое движение головойкуда-то вверх, сказал:

— Капитан просит, чтобы вы к нему зашли.

— Большое спасибо, — отозвался Годард и с этими словаминачал подниматься по трапу на верхнюю палубу.

Стин выглядел озабоченным, но тем не менее с подчеркнутымравнодушием предложил Годарду присесть. Но прежде чем он смог начать разговор,кто-то постучал в дверь. Это был мистер Паргорас, главный инженер, лысыйсмуглый человек в штанах цвета хаки, промокшими от пота.

Он кивнул Годарду.

— Все в порядке? — спросил инженера Стин.

— Все будет в порядке через полчаса, — ответил тот и провел,по лицу промокшим от пота платком. — Никто не может находиться в этой адскойжаре более нескольких минут. Один уже вообще свалился с ног.

Годард все отлично понял. Речь шла о стальном туннеле, ведущемк винту мимо машинного отделения, а также мимо отсеков три и четыре.

— Какова сейчас температура? — поинтересовался Стин.

— Там, где мы работаем, пятьдесят четыре. А под третьимотсеком даже нельзя приложить руку к пластинам.

Гарри уловил многозначительный кивок капитана и заметил, какмужчины обменялись взглядами. Они никогда бы не заговорили об этом при нем,если бы знали, что он может догадаться, о чем идет речь.

Но Годард все уже знал. Значит, эти тюки, как он ипредполагал, находятся в трюме где-то на самом дне. И капитану известно, чтоего корабль горит. Это частично объясняло его хмурый вид.