— О, я полагаю, это кое-что объясняет. Да, теперь было ужеслишком поздно. Даже если она и закроет свой рот на замок. И все же:предупредить ее или нет? Он вздохнул.

— Если это действительно так, как ты думаешь, — хотя яуверен на все сто процентов, что это не так, — то ты слишком далеко сунула своюголову. Я бы посоветовал тебе не подходить вечером близко к поручням, азапираться и сидеть в своей каюте.

— Но ведь я сказала об этом только капитану.

А капитан не станет марать свои руки в такой грязи, потомучто слишком набожный человек, подумал он. Красицки был образованный польскийеврей, а Линд высокий и сильный парень, понимающий юмор, особенно когда врачуетлюдей…

Гарри извинился и прошел в свою каюту. Он считал, что сделалвсе, что мог. Кроме того, капитан Стин мог и не быть замешан в заговоре.

Если Мадлен догадалась, как могла появиться кровь изо ртаМайера, то почему же она не сделала еще один шаг вперед и не пришла к выводу,ясно вытекающему из этого факта? А самое главное, почему она не смоглаопределить — кто есть кто? Кровь на рубашке, видимо, проступила из маленькогобаллончика, спрятанного на груди, который Майер проткнул своим крошечным шилом,когда во время второго выстрела драматически прижал руку к груди. Да, неповезло, что он уронил это шило в своей каюте. И это практически былоединственной ошибкой во всей драме.

Годард случайно наступил на это шило, увидел его и оттолкнулногой к переборке. А Линд, который в тот момент мыл руки в умывальнике, могвидеть это в зеркале. Вместе с замечаниями Годарда о темноватой крови этамелочь и могла стать причиной смерти Красицки.

По меньшей мере полторы минуты Линд и Майер были в каютеодни, пока Годард бегал за санитарным ящиком. «Кровь» могла быть припрятана вкаком-нибудь сосуде на кровати. Сделать это проблемы не составляло. А ужприборами и инструментами Линд был оснащен прекрасно.

Все остальное — актерская игра. Крик Красицки должен былприковать внимание присутствующих к нему, пока первые — холостые патроны — небыли пущены в сторону Майера. Потом зрители смотрели только на Майера. Линдсхватил руку Красицки и поднял ее вверх, причем снова нажал на курок. На этотраз патроны были уже настоящими — осколки лампы и зеркала разлетелись по всейкомнате, сразу придав всей сцене правдивый вид.

Но сейчас это уже все не важно. Главная проблема — Стин.Если он вместе с ними, то миссис Леннокс подписала себе, а также тем лицам, скоторыми она предположительно говорила на эту тему, смертный приговор, Если жекапитан не участвует в этом, то теперь возможно одно из двух неприятныхпоследствий.

Первое заключается в том, что сейчас он стал подозрительными в то же время ведет себя наивно. Во всяком случае, не догадывается сделатьобыск на всем корабле. А с другой стороны, если силы Линда достаточно мощные,то дело неминуемо должно кончиться насилием, так как при обыске будет доказаноего участие в этой афере и он не сможет выкрутиться.

Другое исходит из того, что капитан не станет ничегопредпринимать, пока корабль находится в открытом море, а Линд уже знает о егоразговоре с Мадлен Леннокс. Их мог подслушать и Рафферти, и Барсет.

Да, но пожар? Ведь самое вероятное убежище Майера на корабле— промежуточные коридоры третьего трюма. Они находятся как раз под той каютой,где его зашивали в парусину. Оттуда его легко можно было препроводить в трюм инаоборот. Вряд ли они посмели бы рискнуть препроводить его через весь корабль вкакой-нибудь другой тайник.

Да, но что будет, если дым и жара выгонят его из этоготайника? Годард выругался и закурил сигарету, чтобы стряхнуть неприятноечувство. Ведь в конечном итоге он ничего не знал. Возможно, все это лишь игравоображения. И словно в подтверждение такой возможности корпус «Леандра»задрожал, заработали машины, корабль снова двинулся в путь. Почему обязательнона этом старом корыте, которое бороздит сейчас воды океана, должны происходитьтакие ужасные вещи?

Два вентилятора в столовой с трудом разгоняли тяжелыйспертый воздух. Смерть Красицки подействовала на всех так же угнетающе, как идухота, которой, казалось, не будет конца. Капитан Стин был еще более молчалив,чем обычно, и даже Линд не подбрасывал своих шуток. Когда Карл уронил тарелку,все обернулись и бросили на него свирепые взгляды. Рафферти с хмурым видомубрал осколки.

Карин Брук обратилась с Стину:

— В такую погоду приятно подумать о норвежских фиордах, неправда ли, капитан?

— Да, конечно. Я уже два года не был дома.

— Достаточно испытать одну бурю в Северной Атлантике, чтобыэта жара показалась вам приятной, — заметил Линд.

— Вы совершенно правы, — поддержала его Мадлен Леннокс ирассказала, что ей как-то довелось попасть в бурю в Бискайском заливе, котораяпродолжалась три дня, и она так измотала ее физически, что и потом ей все времяприходилось за что-то держаться, даже находясь в постели.

— Простите меня, пожалуйста… — внезапно прошептал капитан.

Годард заметил, что тот сильно побледнел и, видимо,основательно испугался. Рукой он оперся о стол.

— В чем дело, кэп? — быстро спросил Линд.

Годард одновременно с ним вскочил на ноги, намереваясьоказать помощь капитану, который сперва навалился на плечо Карин, а потомсоскользнул вниз. Обе женщины вскрикнули. Когда мужчины уложили Стина на полу,к нему подскочил Барсет.

— Носилки! Быстро! — приказал Линд.

Барсет исчез.

Глаза капитана были закрыты. Он тяжело дышал. Линд пощупалего пульс. Стин начал судорожно вздрагивать. Годард прижал его к полу покрепчеобеими руками. Линд послал Карин к главному инженеру, чтобы тот прислал в каютукапитана баллон с кислородом. Вскоре Барсет вернулся с носилками. На нихположили капитана, корчащегося от боли. Иначе им не удалось бы пронести его поузкому трапу наверх.

Не долго думая Линд рванул со стола скатерть со всем, что наней находилось, так что посуда и столовые приборы разлетелись по всей столовой.Затем оторвал от скатерти две полосы. Одну полосу бросил Годарду, и они вместепривязали Стина к носилкам за грудь и за ноги.

Потом Гарри вместе с матросом отнесли капитана наверх, в товремя как Линд помчался за своей аптечкой. Вскоре появился боцман и сменилГодарда, который вышел в коридор.

Он обратил внимание на глаза подбегавших матросов.

— О Боже ты мой! — воскликнул один из них. — Кто будетследующим? Другой хмуро бросил:

— У кого есть резиновая лодка? Я сматываюсь с этой чертовойпосудины!