будто бы отбился от труппы бродячих музыкантов и увязался за первым попавшимся караваном в надежде на то, что тот поможет ему разыскать потерянную семью.

Вагончик был небольшим, неожиданно опрятным и даже в темноте не мог полностью скрыть тот факт, что стены его пестрели ярко зеленой краской.

Однако в ту секунду он свелся для Барда лишь к одному своему атрибуту, всей своей скромной громадой стянувшись в портал, что разделял менестреля и таинственную леди, обитавшую внутри.

Бард постучал в дверь.

Разумеется, никто не открыл.

Бард прислушался. Нужно было первым делом приложить ухо к двери, осознал он. Теперь, когда он столь неказистым способом уведомил всех о своем прибытии, леди и ее слуга наверняка затаили дыхание.

Изнутри и вправду не доносилось ни звука.

Бард вздохнул и постучал еще раз.

– Я друг, – негромко сказал он.

Тишина.

– Я принес противоядие, – добавил он, подумав.

Что же, главный его козырь был разыгран в самом начале партии. Оставалось только полагаться на переменчивую удачу и здравый смысл его оппонентов.

Их осмотрительность не смогла подавить их оживление.

Из-за двери раздалось приглушенное «нет!», послышались чьи-то шаги, но затем все опять стихло. Чей голос это был?

Он прозвучал так панически высоко, что Бард не мог быть уверен.

– Я хочу помочь, – сказал он и постучал в дверь еще три раза.

Вышло немного нерешительно, и он готов был поклясться, что внутри его не услышали.

А ведь еще нельзя было забывать о лагере с его многочисленными зеваками…

Бард оглянулся.

Он различил, как от полукружия защитных костров отделилось несколько огоньков поменьше и, подрагивая, направилось в его сторону.

Только этого еще не хватало!

А ведь у одного из этих прохвостов могла быть сейчас его лютня! И как он мог так бесславно позабыть о самом ценном своем инструменте, все это время упорно оберегая никому не нужные, растреклятые артефакты с какого-то не менее омерзительного Шпиля. О, боги!

– Сейчас здесь будут люди, – менестрель пожаловался безучастной двери. – Будьте любезны выслушать меня… Я хотел бы просто отдать вам антидот, и все. Я оставлю его у порога, а сам уйду. Просто дайте мне понять, что он будет принят. И тогда я не потревожу вас больше. Мне бы всего лишь хотелось помочь вам… Очень, – добавил он, представив себе трогательную фигурку, укутанную в шаль.

– Нет, госпожа, прошу вас!

На сей раз голос Руфуса прозвучал очень отчетливо.

– Я должна видеть его, –ответила леди и распахнула дверь.

Бард еле успел отпрыгнуть.

– Что вы хотите взамен? – спросила она.

Брад поднял глаза, и их взгляды встретились.

Боги, подумалось ему… Боги.

Он еще не знал ее имени – она представится ему позже, когда он заберется в ее вагон и передаст ей противоядие.

Он не знал, откуда она и от кого бежит – это она расскажет ему после, когда они вместе будут путешествовать по Имперскому тракту.

Он не знал ничего, кроме одного неожиданно очевидного факта.

Кроме одной правды, которая явилось ему сразу, как только он увидел Анну.

Бард готов был бросить весь мир к ногам этой женщины.

Женщины, которая хмурилась, наблюдая его восторженный взгляд.

Она была одета очень просто – белое платье и черная шаль, что так впечатлила его первой ночью. Волосы волнами ниспадали на плечи; за ее спиной подрагивал скудный огонек свечей и подсвечивал их потусторонним медовым цветом. Наверное, при свете дня они были чуть темнее, чем мед… Ее глаза излучали ровный сапфировый свет, венчая идеальный треугольник ее лица.

Барду захотелось выбросить в ночь все антидоты на свете и убежать далеко-далеко – туда, где никто его не потревожит, покуда он не напишет ей песню, что будет ее достойна.

Но возможно ли это? Можно ли описать ее звуком?

Слово было бессильно. Даже самая страстная рифма не воздаст должного ее ночному величию. А музыка…

Музыка была невозможна без лютни!

Эта мысль поразила Барда в самое сердце и мгновенно вернула к реальности.

Леди продолжала терпеливо ожидать его ответа, скрестив на груди тонкие руки.

– Бард, – представился менестрель и с ужасом обнаружил, что вместо звука он издал сдавленный хрип.

– Бард, – повторил он, откашлявшись, и отвесил уважительно сдержанный поклон, который едва ли исправил ситуацию.

Вспомнив о приближавшихся факелах, он бросил через плечо нервный взгляд и снова повернулся к ней.

Она кивнула и жестом пригласила его внутрь.

Он вновь слегка склонил голову и одним прыжком преодолел три ступеньки, отделявшие вагон от земли.

Она захлопнула за ним дверь и резким движением опустила задвижку.

Бард быстро огляделся по сторонам.

Изнутри вагончик казался еще миниатюрнее, чем снаружи. Он вмещал в себя дорожный сундук, прикрепленную к стене откидную столешницу и две кровати. На одной из этих кроватей прямо поверх одеял лежал полностью одетый Руфус, сверливший Барда не самым гостеприимным взглядом.

– Менестрель! – прошипел он вместо приветствия.

Его госпожа тихонько вскрикнула и прикрыла ротик руками.

Бард вопросительно развел руки в стороны.

– И у вас хватает наглости являться сюда! – прошептала она.

– И чем же я успел вам насолить? – оскорбился Бард, не на шутку озадаченный таки приемом.

– Вы… вы меня выманили!

– Вы не стали меня слушать, госпожа! –вмешался Руфус. – Я как раз собирался вам сказать, что голос нашего ночного гостя за дверью и голос господина музыканта звучали удивительным образом схоже. Как видите, это он и есть.

– Как вы посмели… – потрясла головой леди, все еще не в силах поверить в подобную наглость.

– Да что же я успел сделать такого ужасного? – взмолился Бард.

– Вы хотите сказать, что это были не вы? – побагровел Руфус, приподнимаясь на локтях. – Вы хотите сказать, что вы все отрицаете?

– Еще как! – взорвался Бард. – Что бы это ни было, я это отрицаю!

– Какая… мерзость! – прошипел Руфус и рухнул обратно на подушки.

– Объясните мне, черт возьми, чем я так провинился! – потребовал менестрель.

Леди вновь нахмурилась.

– Я не думаю, что это был он, Руфус… Голос совсем не похож!

– Он может изобразить любой голос, когда поет, не стоит ему верить! – простонал слуга. – Все менестрели – это великие обманщики. На удивление изобретательная порода, и… Ах! –внезапно вырвалось у него.

Руфус зажмурился и запрокинул голову, тщетно вытягивая руку в направлении забинтованной ступни.

– Тебе становится все хуже! С каждой минутой, –озабоченно пробормотала леди.

Она сделала несколько шагов в сторону кровати, заботливо склонилась над своим слугой и легонько дотронулась до повязки.

– Бедный Руфус, – вздохнула она.

Бард демонстративно прочистил горло. Леди повернулась к нему.

– Вы не собираетесь мне ничего объяснять, верно?

Несколько мгновений она лишь молча