Фавра можно понять – Беглецы сами вольны устанавливать правила в своем королевстве. А нарушитель есть нарушитель. Даже такой прекрасный, – подмигнул Ханси.

– А ты, стало быть, видел ее? – присвистнул Бард.

– Беглецы сами решают, кому показаться, – уклонился наемник.

– Беглецы… Шпиль. Фавр. Ханси, я начинаю сомневаться в собственных способностях. Как целая страна могла все это время существовать без моего ведома?

– Я бы сказал, что слово «страна» выходит за рамки грубой аппроксимации, – скривился Ханси. – Ты же понимаешь, что Шпиль не всегда доступен для традиционных методов путешествия?

– Концепция мне знакома, – кивнул Бард.

– Тогда я все рассказал.

– Как же, все? – не согласился менестрель. – Неясно главное – что делать дальше.

– Ничего, – голос Ханси прозвучал неожиданно резко. – Мы не должны наломать дров на пустом месте, Бард. Женщина, на встречу с которой ты желаешь попасть, поможет тебе сориентироваться. До той поры я бы не стал принимать ничью сторону или делать поспешные выводы.

– Ничего нового, – Бард был холоден. – Ваш орден славится своей нерешительностью.

– Медведи всегда хранят нейтралитет, покуда это возможно, – спокойно отметил Ханси.

– Покуда не будет поздно, – ядовито парировал менестрель.

Ханси вздохнул.

– Мой тебе совет – не спеши отдавать свои симпатии. Это не наш конфликт. Даже самый решительный человек может сделать в этой ситуации лишь одну благоразумную вещь. Ждать.

Ханси потрепал Барда по плечу, развернулся и побрел в сторону своей палатки.

Глава третья. От кого бегут тени

Десс не больше не могла усидеть ни мгновения. Последние несколько минут были настоящей мукой! Она вскочила и, когда ей показалось, что Бард дошел в своем повествовании до логической паузы, воскликнула:

– Я знаю его!

– Кого? – нахмурился Бард. – Ханси?

– Нет! – Десс едва сдерживала волнение. – Тиллиан! Он известен мне! Ох, этот негодяй! Мерзавец… Я… Да я ненавижу его!

– Успокойся, Десс, – Бард сделал примирительный жест. – Давай по порядку…

– Тысяча чертей, Бард! – Десс отпрянула от него. – Неужели за все столетия своей никчемной жизни ты так и не запомнил, что самый абсурдно неработающий метод меня успокоить – это прямо меня об этом попросить? Я теперь в бешенстве! Ты доволен?

– Столетий, – отметила тень как бы между прочим. – Она сказала, «столетий».

Бард вздохнул.

– Вы все меня ненавидите.

– Да! – пылко согласилась Десс.

– Столетий… – еще раз повторила Анна, как будто бы пробуя слово на вкус. – Почему ты не знал про Шпиль, Бард? – спокойно спросила она, поворачиваясь к менестрелю.

– Я не всегда был здесь. В смысле, там. В смысле… – Бард смутился. – Сейчас совсем не время об этом говорить…

Его голос прозвучал по-детски виновато.

Интересно, вдруг подумала Десс, как, должно быть, неровный свет от кострища отличался от идеально правильного круга, который отбрасывал их фонарь. Неужели она все-таки соскучилась по обычной жизни? По жизни, где никто ее не знал. Жизни, где она никому была не нужна. Даже Барду.

– Давай по порядку, – Бард попробовал начать сызнова. – По поводу Тиллиана. Да, я подозревал, что вы с ним знакомы.

– Знакомы? – вскипела Десс. – Да этот мерзавец не хотел пускать меня на Шпиль!

– Сейчас почти никого не пускают, Десс, – попытался исправиться Бард.

– Да он ненавидит меня! Не пускать и всячески пытаться унизить – это совершенно разные вещи!

– Ох… – Бард покачал головой. – Мы опять скатились в полемику. Давай, я просто продолжу рассказывать, а Анна поможет мне, хорошо!

Десс отрывисто кивнула. Она дышала так тяжело, как будто только что оббежала весь Шпиль по периметру и успела за это время переругаться со всем белым светом.

Каким же негодяем был этот Тиллиан!

***

Ночь разорвал крик.

Бард вскочил и скинул с себя плащ. Он мягко соскользнул с повозки на землю и огляделся.

Все было как в дымке.

По большей части, лагерь еще не проснулся. Кто-то озадаченно потирал глаза, кто-то уже держался за оружие, но совершенно не представлял, что с ним делать, и только часовые, оторванные внезапным шумом от игры в кости, демонстрировали хоть какую-то ясность мыслей.

Бард привычным движением нащупал сумку. Все было на месте… Он уже был готов настолько поверить в собственную важность, что не стал бы исключать и преднамеренный переполох для отвода глаз. Но трубу и колоду никто не тронул… Стало быть…

Почему же тогда у него по-прежнему было такое чувство, как будто чего-то не хватало?

– Гадюка! – раздался отчетливо истеричный возглас.

– Человека укусили!

– Сюда, скорей, сюда!

– Я в порядке, в порядке!..

Знакомый тембр…

– Антидот! У вас есть при себе антидот?

– Там… В вагоне… Нет, благодарю вас, я дойду сам… Да где же она, где же…

– Кто? – уточнил заботливый голос. – Ваша госпожа?

– Что?.. Ах, нет, о чем вы? Я…

Руфус! Это был Руфус! Руфуса укусила гадюка.

– Давайте, мы поможем вам…

– Нет, я дойду, мне еще не подурнело… Ах!

Что же стряслось? Кого искал Руфус? И если он был сейчас один, вдали от вагона, посреди всеобщей суматохи, не мог ли Тиллиан испытать соблазн и…

Как тут было соблюдать нейтралитет?

Нужно было что-то сделать. Хоть что-нибудь. Он не мог остаться в стороне, не мог.

Решение родилось само собой, и Бард потянулся за плащом.

Первым делом его рука нащупала пустоту. Плащ обнаружился чуть левее, однако пустота показалась Барду немного странной и противоестественной. Не было времени размышлять о ней, нужно было во что бы то ни стало пробиться к вагону таинственной госпожи и узнать, как обстояли дела у Руфуса. Яд действовал не так быстро, он должен был успеть принять антидот!

В памяти Барда всплыли слова, прошептанные ночью:

«У нас нет противоядия…»

Антидота не было. Что же станется с этой женщиной без ее верного слуги? Кто поможет ей управляться с лошадьми и добывать провизию? Кто защитит ее от Гончих Фавра?

Ноги несли Барда к дороге, оставляя позади заслонку из огней и добродушное потрескивание центрального кострища. Все это было не так важно – Бард ни на секунду не сомневался в том, что судьба не сводила с него своих всевидящих глаз. Что же, он сделает так, как ей будет угодно!

И только когда его сапоги застучали по холодной земле Имперского тракта, Бард понял кое-что. Он наконец смог точно и однозначно дать имя той пустоте, что нащупала его рука минутами ранее.

Лютня.

Пустота была там, где должен был лежать его инструмент.

Кто-то украл его лютню.

***

Это был не вполне обычный вагончик – он совсем не походил на грузные сараи на колесах, в которых коротали дорогу купцы. Он как