Ванда была длянего курочкой, несущей золотые яйца. День за днем росла и округляласьоткладываемая им сумма, вверенная рачительному попечению местного отделениябанка «Касса Рурале», где Марко держал свой золотой запас, ожидая, пока онувеличится настолько, чтобы послужить своему хозяину трамплином для прыжка водин из престижных центров: в Болонью, например, или, еще лучше, в Милан.Чезенатико, полагал Марко, слишком тесен для него, здесь негде развернуться,хотя и это куда лучше Альферо, убогой деревушки, затерянной в Апеннинах, откудаон был родом и где появлялся время от времени, демонстрируя родственникам изнакомым, считавшим его непутевым, какое астрономическое расстояние отделяетего от них. В «Салоне красоты» Марко служил украшением витрины, являя собойтипичный образчик курортного мотылька, лишенного каких-либо талантов, если несчитать неутомимости в перепархивании с цветка на цветок.

Ванде былопятьдесят пять лет, но выглядела она старше. Лишенная эмоциональных порывов иэротической фантазии, хозяйка салона с материнским снисхождением взирала нашашни мужа, позволяя ему развлекаться и пребывая в счастливой уверенности, чтони одной женщине, как бы она ни была молода и красива, не увести еененаглядного. Марко зависел от нее во всем, именно поэтому ему дозволялосьсвободно распускать хвост — особенно перед солидными и состоятельнымипосетительницами — и осыпать их тягучими, как патока, комплиментами. Изящноизгибая стан, Марко целовал ручки, бросал убийственные взгляды сердцееда, аглавное, с непревзойденной грацией и непринужденностью представлял к оплатеголовокружительные счета за услуги, по которым клиентки платили не моргнувглазом, никогда не забывая о щедрых чаевых для персонала.

По утрам, покаВанда открывала салон, ее муженек позволял себе еще пару часиков понежиться впостели. Она следила, чтоб никто из служащих не опаздывал, расставляла повсюдувазы со свежими цветами, все раскладывала по местам, проверяя каждую мелочь, изаботилась о том, чтобы ее салон, даже в самых темных и скрытых от постороннихглаз уголках, сиял ослепительной чистотой. Уборкой занималась главным образомМария, она всегда появлялась на работе первой, хотя ей приходилось ездить навелосипеде из Каннучето. Мария была самой молодой из служащих и считаласьученицей. Войдя в парикмахерскую, она торопливо переодевалась вкарамельно-розовый халат с вышитыми на груди именами Ванды и Марко, затем,вооружившись тряпкой и бутылкой спирта, протирала зеркала и полочки,уставленные разнокалиберными склянками, до блеска начищала раковины для мытья головы,смахивала пыль с кожимитовых кресел цвета слоновой кости, после чего уходила взаднюю часть салона, где мыла и очищала от волос гребешки, щетки и бигуди.

В этот жаркийсентябрьский вторник Ванда заметила нечто необычное в лице девушки. Она ненапоминала обиженного ребенка, а скорее походила на женщину, смертельнораненную предательством. До этого дня Мария всегда выглядела довольной. Вандазнала, что сама возможность вырваться из Каннучето, где она чувствовала себяпленницей, делает Марию счастливой, хотя в настоящий момент ее обязанности впарикмахерской были более чем скромными. Хозяйка салона питала к ней особуюсимпатию: будучи самой красивой из работавших у нее девушек, Мария тем не менееумела обращать в шутку ухаживания Марко, который буквально раздевал ее глазами.

— Давай-ка япровожу тебя домой после работы, — регулярно предлагал прекрасный Марко,подкрепляя свои слова заискивающей улыбкой.

— Перестаньтепаскудничать, а то рано или поздно Ванда с вами разведется, — неизменноотвечала Мария.

— Брак — делосвятое, — восклицал он в смятении, — церковь не признает разводов!

Марко приводила втрепет одна лишь мысль о том, что он может остаться без своей дойной коровы.Сама же Ванда, никогда ничего не упускавшая из виду, по достоинству ценилаответ девушки.

Но в это утроМарии было не до шуток, она даже не пыталась скрыть свое дурное настроение.Мельком бросив взгляд на Ванду, поглощенную наложением косметики, девушка вдругсловно впервые увидела жуткие гримасы, которыми сопровождались «реставрационныеработы», и ей стало противно.

Вандапочувствовала скрытую неприязнь Марии и решила прощупать почву.

— Ты что,язык проглотила? — спросила она, не переставая возиться перед зеркалом сощеточками, карандашами и кисточками.

— Можетбыть, — буркнула Мария, яростно натирая и без того уже блестящую раковину.

— Сердечныедела? — наугад предположила Ванда.

— Всталаутром не с той ноги, вот и все.

Она скорее дала бысебя четвертовать, чем доверила бы этой женщине, все превращавшей в сплетни,трогательную и невинную историю своей любви к Мистралю, едва распустившейся итут же оборванной торопливым прощанием. Она уже выплакала свои первые слезы, итеперь болезненная пустота давила ей на сердце.

В это утро Мария,как всегда, проехала мимо гаража Примо Бриганти и на минуту попыталась обманутьсебя: а вдруг Мистраль не уехал? Она слезла с велосипеда, подошла к воротам и,заглянув внутрь, увидела ноги хозяина, копавшегося в подбрюшье какого-тоавтомобиля. Он тоже заметил ее и высунул голову из-под машины.

— Уехал,бездельник, — сообщил он, догадавшись о причине ее появления.

— Янадеялась, что он передумает, все не хотела верить, — призналась она,краснея.

— А я таксразу поверил, — прокряхтел Примо, поднимаясь на ноги и одаривая ееотеческой улыбкой. — У этого негодника руки золотые, конечно, рано илипоздно он должен был найти работу получше. Мне жаль тебя.

— Это не такуж важно, — гордо ответила Мария, проглотив подступающий к горлу ком.

— Умница. Воттак и надо. Свято место пусто не бывает. Какого черта! — напутствовалПримо, видя смятение в ее глазах.

В эту минуту всалоне появился представитель косметической фирмы, расточающий улыбки, шутки икомплименты. Он прервал допрос, который Ванда была намерена учинить Марии, всамом начале. Вслед за ним пришли остальные девушки, и начался обычный рабочийдень. Суматоха, типичная для летнего сезона, сменилась более спокойнымраспорядком, оставлявшим место для болтовни и обмена сплетнями с постояннымипосетительницами.

Первой прибыласиньора Серра, одна из самых уважаемых клиенток. Она была родом из Болоньи ивышла замуж за доктора Клаудио Серру, считавшегося в Чезенатико одним изстолпов общества. Он переехал сюда после получения диплома в Пизанскомуниверситете. Он был молод, хорош собой, нравился пациенткам, и за ним вскоре закрепиласьрепутация сердцееда, совершенно им не заслуженная. У доктора Серры былбезошибочный подход к мнительным дамам, находившим у себя кучу воображаемыхнедугов. Одно его присутствие вселяло уверенность и способствоваловыздоровлению. Не ограничиваясь выписыванием лекарств, он умел их выслушать,поговорить с ними, успокоить. Когда, подойдя к сорокалетнему рубежу, докторрешил жениться, его мнительные пациентки восприняли это как личное оскорбление.У молодой синьоры Серры, свежеиспеченной выпускницы университета, получившейдиплом фармацевта, было два серьезных недостатка: она была красива и родилась вБолонье. Доктор Серра даже испугался, что растеряет всех своих пациенток. Ноничего страшного не случилось: благодаря своему врожденному добродушию прекраснаяаптекарша из Болоньи сумела завоевать симпатии, уважение и восхищение клиентовсвоего мужа.