— Правда?

— Антаназия, ты красавица, — прошептал он. — Простокрасавица.

Не успела я напомнить ему, что мне не нравится это имя, какЛюциус приблизился ко мне вплотную и, откинув мои кудрявые непослушные локоны, застегнулмолнию до конца:

— Женщинам всегда требуется помощь с застежкой на спине.

У меня перехватило дыхание. Похоже, у него большой опыт.

— Спасибо.

— Это честь для меня. — Люциус неожиданно зарылся пальцами вмои кудряшки и собрал из волос большой узел на затылке. Моя шея словноудлинилась. — Вот как должна выглядеть румынская принцесса, — сказал он,нагнувшись к моему уху. — Не смей никогда говорить, что ты чего-то недостойна,Антаназия. Или некрасива. Или, чего доброго, слишком полна. Если у тебя возникнетсоблазн подвергнуть себя столь нелепой критике, вспомни этот момент.

Никто раньше не говорил мне таких комплиментов.

Целую вечность мы стояли и любовались мной. В зеркальномотражении наши глаза встретились. На долю секунды я смогла представить нас...вместе.

Потом Люциус отпустил мои волосы. Кудри рассыпались поплечам, и волшебство исчезло.

Я взглянула на ценник:

— Ой, мамочки! Нужно немедленно снять платье, а то я всяпотная, испачкаю...

Люциус с досадой закатил глаза:

— Если ты хочешь сказать, что вспотела, используй выражение«покрыться испариной». Впрочем, лучше вообще ничего не говорить.

— Люциус, я не шучу. Меня покрывает испарина при мысли оцене.

Люциус наклонился, поглядел на ценник и пожал плечами.

Я поспешила в примерочную, натянула джинсы и грязныекроссовки. Теперь я вовсе не походила на принцессу, Я неохотно вернула платьепродавщице.

— Я его упакую, — сказала она, аккуратно складывая чернуюкашемировую шаль.

Люциус стоял у кассы, постукивая о прилавок кредиткой.

— Оно слишком дорогое, — прошептала я, подбежав к нему.

— Считай, что это благодарность за помощь в Покупках. Подароктебе к рауту.

В его глазах не было ни иронии, ни сарказма. Чтобы этозначило? Люциус Владеску отказывается от своих намерений? Сомнительно. Хотя...

— Спасибо, — пробормотала я.

Ли-Энн аккуратно упаковала платье и шаль.

— Носите с удовольствием, — вежливо сказала она, протягиваямне пакеты.

Платеж по карточке прошел!

— Хорошего дня, Ли-Энн. — Люциус подтолкнул меня к выходу.

— Слушай, у меня слов нет, — запинаясь, произнесла я, когдамы вышли на улицу. — Такой роскошный подарок! Одно платье чего стоит... Ашаль... Это же настоящий кашемир!

— Скорее всего, ночь будет прохладной, а к платью джинсовая курткане подойдет.

— Спасибо.

— Я же говорил, у каждой женщины должны быть красивые вещи,— сказал Люциус, оглядывая магазины торгового центра. — Надеюсь, коротышка тебяоценит. Сока хочешь?

— Ну, Джейк, много сена запасли в этом году? — спросил отец,пытаясь завязать светскую беседу.

— Ага. — Джейк замер под изучающими взглядами моихродителей, и ему с трудом дался даже этот простой ответ.

— Если тебе интересно, я продемонстрирую наши методыистребления паразитов натуральными средствами.

— Папа, ты же обещал, — перебила я. — Никаких лекций озащите окружающей среды!

Зачем родители настояли на ужине с Джейком? Сторонникиличного пространства и автономии, когда дело коснулось моего первого свидания,изменили своим убеждениям и решили познакомиться с моим кавалером поближе, хотяДжейк жил неподалеку от нашей фермы и каждые несколько недель доставлял намсено. Мне было неловко. Вдобавок Люциус пребывал в дурном расположении духа, иэто осложняло ситуацию.

— Еще соевого молока? — предложила мама.

— Нет, спасибо, — быстро ответил Джейк.

— Да, оно не всем по вкусу, — с сочувствием заметила я.

— Я больше привык к обычному.

— Видишь ли, обычное молоко — продукт эксплуатации коров, —начал папа, увлеченно размахивая вилкой. — Бедные животные! Их рядами запираютв особые станки, к соскам присоединяют и модные трубки...

К соскам?!

— Пап, можно обойтись без деталей?

— Почему? — Папа развел руками с видом оскорбленнойневинности. — Джейк живет на ферме и прекрасно знает, как выглядят соскикоровьего вымени.

Кровь прилила к моим щекам. Только отец способен обсуждатьанатомию коров во время первого ужина с моим парнем. Он говорит о знакомствеДжейка с эквивалентом женской груди у животных так, будто Джейк с нимивстречается.

Я тайком посмотрела на Люциуса, ожидая увидеть на его лиценасмешку. Он разглядывал салат, изучая помидоры черри, выращенные отцом, словнопокрытую слизью инопланетную форму жизни, которая случайно оказалась на еговилке.

— Нед, пожалуй, стоит сменить тему разговора, — вмешаласьмама. Я облегченно вздохнула, но мама повернулась к Джейку: — Вы сейчаспроходите «Моби Дика»?

— Ага.

— В твоем возрасте я была влюблена в эту книгу. Мненравилось читать о приключениях в море. Какая пища для размышлений?.. Кто он,белый кит? Что он призван символизировать? Бога, природу, зло или просточеловеческую гордыню Ахава?

Последовало долгое молчание. Бедняга Джейк напряженнопытался понять вопрос, что требовало не меньших усилий, чем глоток соевогомолока.

— Ну… наверное, все перечисленное? — в конце концов выдавилДжейк.

— Мы читаем сокращенную версию, — не к месту сказала я. Жизньс работниками умственного труда превращала каждый наш ужин в разгадкукакой-нибудь шарады, но зачем мама мучает Джейка? — Возможно, там утеряныкакие-нибудь метафоры...

— Кит воплощает неистовые силы разрушения, которые жаждутпрорваться на поверхность добропорядочного мира, — сказал Люциус.

— Чего? — в растерянности переспросил Джейк.

— Мне нравится кит, — мрачно продолжил Люциус, глядя втарелку. — И Ахав тоже. Они знали, что такое настойчивость. Знали, что такоетерпение. — Он бросил из меня взгляд — острый, как его клыки. — И принималисвою судьбу, какой бы мрачной она ни была.

Я замерла. Если Люциус заведет речь о помолвке, Джейк сбежит.И почему Люциус утверждает, что его судьба мрачна? Неужели жениться на мне так жеужасно, как бить прикатанным к умирающему киту?

— Люциус, а как твои занятия баскетболом? — спросила я в тщетнойнадежде перевести разговор в безопасное русло.