не могут… — продолжал плеваться старик, ощупывая Кая. — Цел хоть? Кабы не птица Велесова, я б тебя не достал. Чуть стрелку свою не истребил, талант.

— Можно мне будет прийти снова?

— Приходи, недоросль. Ты хоть что-то рассмотреть успел? Или всё мимо? — мастер сурово свёл глаза к переносице.

Кай едва сдержал смех.

— Да… Что-то увидел. Но не всё. Но многое. Я бежал, просто, искал послание Каргера.

— Ну хоть так. А то некоторых ставь-не ставь, всё едино, ни вспомнить нечего, ни зацепиться не за что, просвистело мимо за пять секунд, будто в унитаз смыло, — старик поправил свои окуляры и снова забормотал. — Кому нужна такая жизнь?.. Не жизнь, а скисшее молоко. А этот… Такую стрелку чуть было не изничтожил… самую прочную, самую длинную…

Купол со стрелками снова занимал своё место над головой. Кай, кажется, начал понимать.

— Эти все стрелки… они мои?

— Твои, твои…

— И я могу выбрать, на какую из них встать? По какой мне идти? — Кай во все глаза смотрел в уродливые окуляры старика. — Ну… или, к примеру, выбрать плыть тупым концом вперёд?

— Дошло наконец… — лицо старика первый раз за всё время озарила улыбка. Морщины разгладились, безобразные шрамы стали не так заметны. Он стал похож на кота с большими круглыми глазами.

Кай хотел спросить, как такое возможно, но догадывался, что какой бы ответ не дал ему старик, он не поймёт.

— Можно мне будет прийти снова, мастер Йозеф? — Каю захотелось смеяться и обнять этого чудаковатого вредного мастера, смотрителя чужих жизней.

— Сказал уже, можно. Только не части. Проблемный ты. Без тебя дел хватает, за каждым надо углядеть, каждую стрелку отладить, — старик наконец выпрямился. — Дверь там. Иди, никуда не сворачивай.

Кай тоже поднялся. Вскользь неловко приложил руку к груди, боясь нащупать в ней дыру, и с облегчением обнаружил, что сердце было на месте и билось в нормальном ритме. Карман успокоительно оттягивал знак Каргера.

— Куда же я сверну? Там же не было поворотов?

— С тебя станется… — мастер Йозеф махнул рукой, отступил и под мерные звуки тикающих часов растворился в белом сиянии.

Обратный путь по тёмному коридору Кай преодолел всего за пару минут. В пятистенном вестибюле на этот раз виднелась лишь одна дверь, и через мгновение он выскочил на улицу. Уже стояла ночь.

Кай никогда прежде не любил свою жизнь так сильно, как в эту минуту. Спасибо тебе Время за то, что ты остановил стрелки… Кай очень хорошо помнил то загадочное замирание пространства за пределами устроенного Велесом вихря, как оно «заморозило» деда, Музу, змею и Историю, благодаря чему их не затянуло в воронку, и улица избежала разрушений.

«Ии-чип», — на ветке старого платана сидела Мистика.

Кай знал, что он под защитой.

— Спасибо тебе, Мистика, — крикнул он на всю улицу.

«Спасибо тебе, Каргер…», — проговорил он про себя и помчался домой, подгоняемый начинающимся дождём.

Первый контакт

Кай полночи не мог уснуть. В голове просто горело от сумбура воспоминаний. Столько всего он увидел. Увидел ли то, что должен был?

Он пронёсся по своей реальной жизни, не обращая ни на кого внимания. Да, ведь столько лет рядом был Каргер, а Кай относился к нему как скучному и обыденному весеннему визиту участкового врача — просто старик, просто бывает в их квартире.

Некоторые вещи он вспомнил, но до сих пор не понял их значения. Самым ярким всполохом засело воспоминание о Зарнице. Когда-то он о нём просто забыл. Сейчас те обстоятельства не казались ему ни обыденными, ни простыми.

Пожалуй, то был первый звоночек. Первая его встреча с иным миром. И он совершенно вытеснил её из памяти.

Кай начал припоминать. Тот случай запомнился совершенно другой интонацией, от него было неприятно просто потому, что годы его младшей школы были отравлены фактом существования такого человека как Баба Рая. Как и многое другое, обидное и ранящее, эта часть забылась, затёрлась, выветрилась из головы. Но тогда, именно тогда он испугался, он никогда так не пугался, ни до, не после. Не считая встречи с Велесом.

…

Очень чётко всплыла картина из давнего прошлого — он посреди зелёной лужайки, короткие шорты, голые колени, искусанные комарами и порванные шнурки. Отряд Зарницы, возглавляемый Бабой Раей, с рюкзаками и палками, шагает через широкую лесную прогалину. Солнце напекает за шиворот, нести даже пустые чугунки и одеяла тяжело, всем хочется пить, сонливая тишина вокруг разбивается нестройной речёвкой и педагогическими издёвками классной дамы.

Да, это было в классе третьем… Воспоминания стали ярче. Унылая дружина, набегавшись, напрыгавшись и истратив воду и силы, растянулась парами аж до леса. Внизу у дороги их ждали армейские грузовики. Оставалось минут семь пути

Кай держался подальше от Бабы Раи со старостой, он с удовольствием замыкал фалангу, напевая что-то своё, размахивая палкой и сбивая головки чертополоха. Вдруг он почувствовал звук… Не услышал, а почувствовал — ласковый, убаюкивающий, притупляющий внимание. Он приостановился и прислушался. Звук приближался и пугал.

Последние несколько пар одноклассников утонули в сомкнувшемся полевом сухостое. Он понял, что остался совсем один. Он помнил также, что по непонятной причине свалился с ног, его будто что-то захлестнуло, как удавкой передавив горло.

Он задохнулся, закашлялся, совершенно лишённый возможности кричать, схватившись за шею и озираясь, выбрался из ремней тяжёлого рюкзака и встретился взглядом с этим…

Голова существа, смотревшего на него, напомнила ему хрустальную подвеску от люстры, только чёрную и огромную. Она странным образом действовала на него, тянула его к себе, будто магнитом и улыбалась, хотя никакого лица Кай в нём не различал. Кай упирался ногами кашлял и хрипел, отбиваясь руками, но не было ничего видимого, что отвечало бы за этот грубый физический контакт — ничего не было на шее, ни рук, ни верёвок. И всё же его втягивало в эту чёрную дымчатую пелену под кристальной головой, и горло страшно болело.

Он не помнил, сколько времени происходила эта борьба, ему показалось, что вдали за косогором раздались крики: «Кай! Кай Острожский, где ты?» Но он не мог им ответить. Он чувствовал, что прикосновение чёрной пелены обжигает его кожу, иголками впиваясь в шею и руки. Он страшно испугался и что есть силы начал орать.

В следующий миг трава позади существа качнулась и расступилась, и к сцене присоединился невысокий парень в солдатской форме. Он несколько секунд остолбенело рассматривал хрипящее упирающееся тело ребёнка и чёрное облако с кристальной головой над ним, потом, выкрикнув: «Стой, стрелять буду», быстро вынул из