– Мой отец предупредил, когда вернется?

Чарльз покачал головой.

– Не думаю, что сегодня он еще придет, но завтра с утра он хотел меня видеть.

Я вздохнула.

– Лучше некуда.

Чарльз сочувственно улыбнулся.

– Если это вас утешит, вы прекрасно справляетесь. Мистер Стерлинг не задал ни одного вопроса, которым вы бы не озаботили нас вчера.

Я слабо улыбнулась, несмотря на усталость после долгого дня.

– Спасибо, Чарльз.

Я знала, что персонал отеля вскоре разойдется по домам, за исключением дежурных, и рассудила, что пора перебираться в люкс, чтобы мой прежний номер успели убрать и внести в список свободных на случай неожиданных вечерних постояльцев. Свободные номера в «Герцогине» имелись, но их было мало.

На восьмом этаже я собрала свои вещи, туалетные принадлежности и деловые бумаги, занимавшие весь письменный стол. Сняв вешалки с одеждой, я перекинула их через руку. Надо будет принести сюда пустые вешалки из люкса, когда пойду отмечаться на ресепшен.

С сумкой, ноутбуком, двумя чемоданами, папками и десятком вешалок мне, пожалуй, стоило сходить два раза, а не один. Доступ на верхние этажи отеля требовал вставить карту-ключ в щель на панели лифта. Зайдя в кабинку, я попыталась достать из кармана новую карту, ничего не уронив.

Тридцать второй этаж был последним, там находились только номера люкс. Самые просторные, президентские, номера располагались в противоположных концах коридора, а между ними тянулся целый ряд люксов бриллиантового уровня. Найдя дверь с номером 3212, я провела картой по электронному замку и уронила на пол папку. Нагнувшись за папкой, я упустила два платья, соскользнувшие с вешалок. После этого падать принялось уже все подряд, поэтому я прижала дверь бедром и вкатила чемоданы, оставив на полу то, что упало. Вздохнув, я решила оглядеться.

Ого! Такие условия стоили любых хлопот!

Коротенький коридор вел в нарядную гостиную с камином, панорамными окнами с видом на Центральный парк, двумя диванами, двумя креслами и огромным плоскоэкранным телевизором. Застекленные двери вели в маленький кабинет, еще одна дверь отделяла спальню. Я сразу побежала туда и залюбовалась двуспальной кроватью с мягчайшим постельным бельем. У стены, по обе стороны второго камина, стояли красивая козетка и двухместный диванчик. Противоположная стена состояла из одних окон, как в гостиной, и… а что это в углу, на кресле?

Выглядит как чей-то багаж.

Подойдя, я вытаращила глаза, убедившись, что это действительно багаж.

О боже, мне дали люкс, который еще не освободился!

Войдя, я не услышала ни звука, но сейчас до меня донесся плеск воды в душе, отчетливый и несомненный.

Я в чужом номере!

А гость в душе моется!!!

Я обмерла от ужаса, но через секунду кинулась к двери. Похватав свое барахло, я лихорадочно выбрасывала вещи в коридор, торопясь успеть, пока постоялец не вышел из ванной.

К несчастью, я не успела.

Глубокий баритон за спиной заставил меня застыть на месте.

– Уже уходите?

Голос был очень знакомым.

Но этого не может быть!

Только один человек обладал этим густым, мужественным баритоном с уверенными модуляциями, который раздражал меня до белых глаз и вместе с тем вызывал желание спустить влажные трусы по дрожащим ногам.

Мне даже не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться в своей правоте.

Нужно было в темпе побросать оставшиеся вещи за порог и удирать, но я этого не сделала.

С глубоким вздохом я медленно повернулась.

Вестон стоял передо мной в одном полотенце вокруг бедер.

От этого зрелища мозг малость перемкнуло.

– Я знал, что в конце концов ты придешь, – насмешливо заявил он. – Надо было идти сразу ко мне в душ… Хотя я с удовольствием раздену тебя сам.

Мне еще не доводилось видеть обнаженного Вестона. В первый раз он был в основном сзади. Во второй на нем оставалась расстегнутая рубашка и брюки. Конечно, я чувствовала его грудь, прижатую к моей спине, поэтому знала, что мускулы у него твердые, но видеть всю эту рельефную красоту на расстоянии вытянутой руки – это совершенно другое. Капельки воды бежали по выпуклым грудным мышцам на точеные «кубики» пресса, и у меня возникло сильнейшее желание поймать языком каждую каплю. Не смотреть на него было почти невозможно – жаль было лишать глаза такого пира, но усилием воли я заставила себя очнуться.

– Что ты делаешь в моем номере? Я решила, Рене случайно дала мне ключ от люкса, который еще не освободили!

– В твоем номере? Мы же решили – неделя твоя, неделя моя!

– Да, но первая неделя моя!

– Это почему? Ты сама подтвердила – люкс достается первому гостю, попросившему об апгрейде.

– Но у меня уже был ключ, и ты об этом знал! Рене при тебе мне его отдала!

Не отвечая, Вестон опустил взгляд на мои груди. Не знаю, как ему это удалось, но мне показалось, будто по моей коже провели кончиками пальцев.

Неужели у меня вдруг потеплело внизу?

Удары сердца громом отдавались в груди, а в душе бушевал вихрь эмоций: отвращение – немного к Вестону и в основном к себе, гнев, внутренний конфликт, замешательство и изрядная доза «Боже, это самое сексуальное зрелище, какое я видела!».

Вестон двинулся на меня. Повинуясь инстинкту самосохранения, я выставила вперед руку:

– Стой! Не подходи ближе.

Он замер и поднял глаза, взглянув мне в лицо. Синее, как цветы ириса, море исчезло за расширенными, штормовыми зрачками. Мы стояли так долгую минуту, пристально глядя друг другу в глаза. Вестон словно колебался, что делать дальше, пока его глаза не увидели что-то справа от меня, задержались там на долю секунды и медленно вернулись к моим. Атмосфера в комнате изменилась. Вестон едва сдерживал улыбку, в глазах плясало прежнее веселье. Я обернулась поглядеть, что его насмешило, и увидела собственное отражение. Огромное зеркало висело в коридоре над полукруглой консолью.

Ох… Я закрыла глаза.

Тихий мягкий звук – что-то упало на пол – заставил меня беззвучно ахнуть. Можно было не смотреть, я и так знала.

Полотенце Вестона.

– Повернись. Руки на стол, зад отставить, милая.

Я не шелохнулась. Во мне бушевала настоящая война. Неужели я настолько возбуждена, что при виде подтянутого тела стану исполнять распоряжения мужчины, которого терпеть не могу? Что, опять?! Да что я делаю? Дверь всего в трех футах, и я уж как-нибудь способна ставить одну ногу перед другой, оставив этого самоуверенного придурка с носом – и железным стояком. Однако я не могла отрицать, что мое тело таяло от желания самым возмутительным образом. Мне казалось, что кожа у меня горит в ожидании прикосновения.