Вестон подошел ближе – на меня повеяло жаром его тела. Не в силах убежать, но не готовая и сдаться, я стояла зажмурившись.

Вестон взял меня за ягодицу и сжал, запустив пальцы в плоть.

– Ты уж мне как-то ответь. Кивни, скажи «да», нагнись, покажи, чего ты хочешь, простони – в случае чего, я удовольствуюсь и морганием. Я согласен подыграть, что ты не хочешь ко мне прикасаться, но только после того, как пойму, что ты мне разрешаешь, Соф.

Рука Вестона поднялась к моей шее. Пальцем он провел по коже и обвел ключицу, и я потеряла остатки решимости.

Открыв глаза, я заглянула в бушующий сине-черный шторм.

– Прекрасно, но это в последний раз. Вестон, я не шучу, нам надо прекращать.

– Как скажешь.

– Я серьезно!

– Я тоже. А теперь поворачивайся и берись за стол. Смотри все время в зеркало.

Довольно трудно изображать праведное негодование, когда тебя вот-вот нагнут и начнут делать с тобой все что хочется. Но я, как железная леди, сохраняла равнодушную мину.

– Слышишь, Соф?

Мои глаза метнулись к глазам Вестона в зеркале.

Он шутовски продекламировал:

– Кончать иль не кончать, вот в чем вопрос!

Я еле удержалась от улыбки и отрезала:

– Давай побыстрее покончим с этим!

* * *

Дважды.

Я вздохнула, приглаживая волосы. Для мужчины, который так хотел видеть меня с высокой прической, Вестон не церемонился – он явно обожает тянуть за волосы. К моему полному отвращению, я наслаждалась каждым рывком, хотя само по себе это просто возмутительно. Через две минуты после того, как Вестон одернул мне юбку и скрылся в ванной, холодный воздух рациональности охладил распаленный сумбур. В разгар действия я не могла насытиться процессом – мне будто не хватало воздуха, когда Вестон с потемневшими глазами оказывался рядом со мной. Но как только все закончилось, приток кислорода оживил мой мозг.

Я побежала собирать вещи, пока он не вышел из ванной, но не успела. Стоя в коридоре, я взялась за чемодан, когда Вестон накрыл мою руку своей.

– Дай мне две минуты, и я уйду.

Я обернулась:

– Ты уступаешь мне номер?

Он кивнул.

– Только барахло соберу.

Я пристально глядела ему в лицо.

– Точно?

Вестон широко ухмыльнулся.

– Можем поселиться тут вместе, если хочешь.

Я вытаращила глаза, сразу почувствовав себя комфортнее в привычном стиле общения.

– Иди сгребай свое дерьмо!

Он улыбнулся и исчез в спальне, а я вкатила чемодан обратно. Через несколько минут Вестон вышел с закрытым чемоданом в одной руке и своей рубашкой в другой. Поставив чемодан, он поднял руки, чтобы надеть рубашку, и я впервые заметила длинный шрам у него на боку – белая прямая линия, чуть светлее загорелой кожи. Раньше я видела только массу превосходных мышц, поэтому проглядела мелкие несовершенства.

– Это у тебя операция была или что? – не удержалась я.

Вестон нахмурился. Опустив глаза, он начал застегивать рубашку.

– Ага.

Он явно не желал об этом говорить, но меня разбирало любопытство.

– А какая?

– Почка. Давно.

– А-а, – я кивнула.

Он подхватил чемодан, не застегнув все пуговицы и не заправив рубашку.

– Я тебе в спальне кое-что оставил.

– Что?

– Увидишь.

Казалось, Вестон не знает, что сказать на прощание. Наконец он заявил:

– Знаешь, я ухожу только потому, что понял намек: постфактум я тебе тут не нужен. Правильно?

– Очень ценю твою деликатность.

– Знаешь, мне очень нравится твоя задница, но в следующий раз я не против посмотреть и на лицо, пока ты на моем члене. Может, даже попробовать вкус этих губ, которые так азартно меня костерят. – Он подмигнул. – Укусить их пару раз…

Я вздохнула и отвела глаза.

– Следующего раза не будет, Вестон. Это надо прекращать.

Мне не нужно было на него смотреть, чтобы знать – он улыбается. Улыбка слышалась в его голосе, когда Вестон сказал:

– Спокойной ночи, Фиф.

Вестон

– Как поживаешь, старина?

Мистер Торн проворчал:

– Из задницы у меня торчит геморрой размером с мяч для гольфа, секса не было со времен администрации Клинтона, единственный, кто приходит меня навестить, – это ты. Как я должен поживать, по-твоему?

Я улыбнулся и подтянул стул к его кровати.

– Два из трех я предпочел бы не знать, но насчет последнего – ты просто везунчик!

Он махнул на меня рукой.

– Товар принес?

Я только головой покрутил. Достав из внутреннего кармана пиджака десять билетов мгновенной лотереи, я откопал в кармане штанов четвертак. Взяв с тумбочки книгу, я положил ее на колени старику, чтобы он смог заняться своими билетами.

Мистер Торн начал счищать монетой серый латекс, а сам указал на тумбочку, не поднимая головы:

– Не забудь взять десятку из моих денег.

– Окей.

Это он говорил мне каждый раз, и я даже не уверен, что старик в курсе – я не беру у него ни цента. Десятка была минимумом за то, что он выслушивал мои стенания.

Пока мистер Торн разглядывал свои вожделенные билеты, я взял лежавший возле него пульт и переключил на Си-эн-эн.

– Эй, я это смотрел!

Я приподнял бровь.

– Правда? Дай я тебе время сэкономлю: дети не от качка с бритой башкой, а от хлюпика с маллетом и кривыми зубами.

Мистер Торн в основном смотрел Джерри Спрингера[6] и подобную чушь. Я не знал, устанавливается ли в этом выпуске отцовство, но все дурацкие шоу заканчиваются одинаково.

– Умник вонючий, – пробурчал Торн.

– Знаешь, что им нужно сделать на одной из программ? – сказал я. – Установить ценз для гостей в минимальный годовой доход в миллион долларов и слегка усложнить сценарий. Я бы подписал кое-кого из родственников. Полоскать на публике грязное белье богатых скотов не менее увлекательно, чем прохаживаться по людям, у которых ночного горшка нет.

Мистер Торн фыркнул.

– Можно подумать, кого-то волнуют твои проблемы, золотая молодежь!

Случайный свидетель нашего разговора мог бы счесть, что меня есть за что оскорблять, но это просто была манера разговора старикашки, его способ напомнить, что мои проблемы могли быть гораздо серьезнее.