ответ состоялись 300-тысячная демонстрация в Лейпциге 23 октября и грандиозная манифестация в Берлине 4 ноября, когда на Александерплац собрались почти 1 млн. человек. Собравшиеся требовали ухода Кренца и проведения свободных выборов.

Сразу после своего избрания Кренц потребовал тщательного анализа экономической ситуации. Результат был удручающим: ГДР стояла на пороге банкротства. С 1970 г. задолженность по западным кредитам возросла в 25 раз, не было средств на текущие платежи и проценты. Рост задолженности можно было приостановить только снижением на треть уровня жизни населения. Такие шокирующие факты огласить не решились, и даже оппозиция еще долго считала положение дел лучшим, чем оно было на самом деле.

Пленум ЦК проходил 8–10 ноября. 11 сторонников Хонеккера были удалены из Политбюро. Появились новые люди, самым приметным из которых был секретарь дрезденского окружкома СЕПГ Ханс Модров, слывший вольнодумцем и реформатором. Его рекомендовали на пост главы правительства. Пленум принял также решение о проведении свободных выборов, введении коммунального самоуправления, некоторой свободы прессы и широкой экономической реформы.

Но истинная сенсация родилась в другом месте. Вечером 9 ноября по телевидению транслировалась пресс-конференция Гюнтера Шабовски. После того как он нагнал на зрителей и журналистов тоску рассуждениями о достижениях и социальных завоеваниях социализма, один из журналистов спросил, когда граждане ГДР получат право свободно путешествовать. Почему Шабовски дал столь неосторожный ответ, остается загадкой. Но он ответил именно так: «Они могут ехать, когда хотят, и никто не станет их задерживать»[302].

Граждане Восточного Берлина давно отвыкли верить обещаниям своего руководства, а потому их первая реакция оказалась довольно вялой. Однако часам к десяти вечера около контрольных пунктов начали собираться люди. Некоторые восточноберлинцы просовывали между прутьев стальных ворот свои синие паспорта и просили дежурных пограничников пропустить их на другую сторону. Первое время пограничники хранили каменные лица. Служба приучила этих людей подчиняться приказам, они тоже смотрели сегодня телевизор, однако не получили еще никаких официальных инструкций. Но толпа быстро прибывала, вскоре по обеим сторонам стены собрались сотни тысяч людей, они дружно скандировали: «Открыть ворота!». С западной стороны некий отчаянный парень вскарабкался на испещренную рисунками и надписями стену, его примеру последовали десятки, а затем и сотни других. Они кричали и размахивали флагами. Восточные пограничники окончательно растерялись, им нужно было как-то реагировать на действия нарушителей границы, но как именно? Инструкций сверху все еще не поступало. И тут ситуация окончательно вышла из-под контроля. Один из полицейских открыл боковые ворота, чтобы урезонить бушевавшую на западной стороне толпу. Его тут же оттолкнули в сторону, и первый десяток смельчаков прорвался на Запад. Люди осадили узкий проход и потекли сквозь него нескончаемым, неудержимым потоком. Неожиданный поворот событий застал восточногерманских пограничников врасплох, толпа их буквально смела. Как только в стене образовалась первая брешь, охранники с соседних сторожевых вышек увидели поток людей, текущий на Запад, и сообщили об этом на другие контрольно-пропускные пункты. Судя по всему, полицейские решили, что пришел давно ожидаемый приказ сверху, во всяком случае, проходы стали открываться по всей стене.

Улицу, ведущую к КПП на Инвалиденштрассе, заполнили тысячи «трабантов», пластмассовых «чудо-автомобилей» восточногерманского производства. Их водители плакали, смеялись и пели.

Американский телерепортер взобрался с помощью своего ассистента на стену и принялся, захлебываясь, вещать далеким зрителям про «запах свободы». Ассистент снимал его на фоне толпы, отламывающей от стены куски бетона.

Это была волшебная ночь из сказок Шехерезады. Потоком лились слезы радости, повсюду хлопали пробки шампанского. В последующие дни началось великое путешествие с Востока на Запад. За три дня было выдано 4,3 млн. виз для поездки в ФРГ. На пограничных пунктах выстроились километровые очереди автомобилей. Чтобы увеличить число переходных пунктов в Берлинской стене спешно пробивали новые проходы. Стало ясно, что фактически объединение уже совершилось, что ГДР уже исчезает, и пути назад нет. Стена «была не просто стеной, а монументальным символом тирании. Падение всех подобных монументов неизменно сопровождается шумом и треском. На этот раз грохнуло с такой силой, что было слышно в самых дальних уголках Земного шара»[303].

Планы Гельмута Коля и Ханса Модрова

После открытия внутригерманской границы демонстрации в ГДР стали проходить под лозунгом «Мы — один народ!», это был призыв к скорейшему объединению. Десятки тысяч людей возвращались из поездок в ФРГ убежденными, что нужна не реформа ГДР, а ее ликвидация. События разворачивались с необыкновенной стремительностью. 1 декабря из Конституции ГДР исчезла статья о руководящей роли СЕПГ, а 7 декабря начал работу «круглый стол» правительства и оппозиционных движений, чтобы выработать основы будущего государственного устройства ГДР.

Выступая в бундестаге 8 ноября, канцлер Коль пообещал ГДР обширную экономическую помощь, если до этого «будет проведена принципиальная реформа политических и экономических отношений». Первостепенными пунктами этой реформы являлись отказ СЕПГ от монополии на власть, разрешение деятельности независимых партий и проведение свободных выборов.

Но 28 ноября неожиданно для боннских партий и для мировой общественности Коль изложил перед бундестагом разработанный в его ведомстве план из десяти пунктов по «преодолению раскола Германии и Европы»[304]. Основная идея плана состояла в постепенном создании конфедерации двух германских государств, а затем их федерации. Коль ничего не говорил о сроках объединения, но было ясно, что речь идет о сравнительно долгом процессе.

Вместе с тем Коль ясно подчеркнул, что процесс объединения двух германских государств непременно должен увязываться с общеевропейским процессом объединения. Это уточнение канцлера было сделано для того, чтобы успокоить общественное мнение европейских стран, заговорившее о призраке «Четвертого рейха». Оппозиция в бундестаге в принципе одобрила план Коля, но выразила недовольство единоличностью его шага. Она также критиковала канцлера за то, что он ничего не сказал о гарантиях западной польской границы. А депутат от «зеленых» Ютта Эстерле-Шверин заявила, что она испытывает страх перед объединением и «нет ни малейшего разумного основания, которое говорило бы в пользу объединения».

Партии в ГДР тоже весьма сдержанно отнеслись к плану Коля. Новый министр-президент Модров представил Народной палате свое «правительство мира и социализма» и пообещал провести решительные реформы политической системы, экономики, образования и управления. Модров заявил, что оба немецких государства должны проводить политику «добрососедства и сосуществования для создания договорного сообщества».

Понимая озабоченность Советского Союза и западных держав стремительными изменениями в немецко-немецких отношениях, Коль и Модров 19 декабря провели в Дрездене первую официальную встречу. Несмотря на усилившиеся со стороны жителей обеих Германий требования немедленного объединения, они пришли к соглашению о создании в начале 1998 г. договорного сообщества двух государств. Но когда 13 февраля 1990 г. Модров с 17-ью министрами