Новообретенная уверенность большевистского партийного вождя отражала огромное облегчение в связи со «сменой системы» в германской Большой ставке, и его программа отныне неприкрыто ориентировалась на цели нового «сильного человека» Германии. Вместе с ним он даже дискредитировал поощрявшуюся при 2-м ВК прогерманскую «партию мира» в Петрограде и шельмовал немецких социал-демократов, которые в своем стремлении к миру протестовали против милитаризма немецкой военной партии. С этого момента статьи Ленина в издаваемом на иностранные деньги «Социал-демократе» представляли собой один нескончаемый «верноподданнейший адрес» Эриху Людендорфу.

После назначения Людендорфа 1-м генерал-квартирмейстером при начальнике Генерального штаба в годовщину битвы у Танненберга русские коллаборационисты приобрели решающее значение. Чтобы сделать «всю работу» на востоке, 3-му ВК требовалась их поддержка. Сравнительно небольшой Румынии Людендорф мог нанести военное поражение за одну-единственную кампанию: генерал фон Фалькенхайн с предоставленной ему 9-й армией выполнил эту задачу в рекордные несколько месяцев[2019]. С огромной Россией чисто военными средствами было не справиться. Если ВК не хотело, чтобы его войска продолжали «эксцентрически растягиваться» (Фалькенхайн), а русские армии находили надежное убежище на необъятных просторах своей страны, ему следовало прибегнуть к местным вспомогательным силам, которые перерезали бы внутренние линии связи русских, пути снабжения и сообщения и вызывали голод в крупных городах со стоящими в них гарнизонами, дабы повысить их восприимчивость к революционной пропаганде. Признавая такую необходимость, Людендорф, уже обязанный русским пораженцам своими необъяснимыми победами при Танненберге, Лодзи и в Мазурии, ставил себя в еще большую зависимость от Ленина. Для воплощения в жизнь «воздушных замков» революционизирования России он нуждался в деятельной помощи большевистского партийного вождя.

Ленин верно почувствовал, что сулит ему фундаментальная «смена системы» в германском военном руководстве, и сразу воспринял известие о назначении Людендорфа с заметным облегчением. В одном письменном документе того дня[2020] Надежда Крупская приветствовала новый подъем боевого духа у товарищей по партии. Она ссылалась на вести из России о «прекрасном» настроении рабочих, но это явная натяжка — в российских рабочих кружках не прекращались аресты, в партийных ячейках и в подполье настроение оставалось подавленным, среди товарищей в солдатских шинелях тоже царило уныние[2021]. Внезапная вспышка оптимизма после долгих месяцев гнетущей нужды и забот, выплеснувшаяся 29 августа 1916 г. на бумагу, отражала перелом в настроении четы Ульяновых при первых известиях о событиях в Плессе. С энтузиазмом глядя в будущее, Ленин принялся вырезать изо всех доступных газет «карты театров войны» и 1 сентября сложил их все в конверт с надписью «NB карты»[2022], чтобы иметь возможность точно проследить дальнейшие военные шаги полководческого дуэта. В последующие недели его оптимизм вырвался за пределы ближайшего круга соратников: в конце сентября — начале октября 1916 г. он призвал Шляпникова работать активнее, поскольку «дело это теперь невероятно важное»[2023]. В первые недели октября перемена настроя через Шляпникова в Стокгольме и связных Ленина в российской столице докатилась и до Петроградского комитета РСДРП. В середине октября он смог сообщить Ленину ободряющую новость, что «вследствие подъема революционного настроения в широких массах» усилилась организационная деятельность отдельных ячеек; теперь дело за тем, чтобы повысить число пропагандистов, улучшить технику и увеличить финансирование выпуска листовок для армии[2024].

О больших надеждах на будущее свидетельствовал и краткий, примерно 10-страничный, набросок военной программы ленинской партии на немецком языке под названием «Военная программа пролетарской революции»[2025]. Лениноведы не нашли объяснения возникновению и назначению этого необычайного документа, отражавшего военные устремления Ленина и демонстрировавшего неизвестным адресатам внутреннее родство его концепции текущей войны с установками нового германского ВК. Все говорит о том, что Ленин хотел этой воинственной программой рекрутирования зарекомендовать себя перед авторами «программы Гинденбурга». Последние сразу после своего назначения, «перед лицом железного закона войны», выдвинули требования мер, которые «означали колоссальное вмешательство в государственную, хозяйственную и частную жизнь»[2026], но казались им необходимыми, чтобы поставить «дело вооружения на самую широкую ногу»[2027]. Эти меры имели целью тотальную мобилизацию всех наличных людских резервов армии, а также сплошное рекрутирование негодных к воинской службе лиц, включая женщин, подростков и стариков, в трудовую армию военной промышленности. Людендорф таким образом распространял жестокий режим, ожидавший солдат на фронте, на всю гражданскую жизнь, вплоть до самого тесного семейного круга, желая подчинить каждого невоеннообязанного немецкого мужчину и юношу, каждую женщину драконовской, практически фронтовой дисциплине. В итоге он потребовал от рейхсканцлера законодательно установить военную обязанность для мужчин от 16 до 60 лет и, в пределах возможного, для женщин. Проект «Закона о вспомогательной службе», несмотря на долгие споры, в ходе которых прежде всего социал-демократы пытались не допустить радикальной милитаризации гражданской жизни, «после новых, нескончаемых и весьма докучных настояний Высшего командования»[2028] был в ноябре в несколько смягченной форме внесен в Рейхстаг, 2 декабря принят и 5 декабря 1916 г. издан как закон.