Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Маг, значит, – брезгливо выплюнул он, словно не замечая, как нелегал разевает рот в беззвучном крике. – Будешь мне ещё рыпаться?.. То-то же. Сейчас поедем в подвал на процедуры, а потом, если повезёт, в больничку. Умка, бумажки забери с собой.
Мишка не шелохнулся. Он смотрел, как под натиском боли сознание стремительно угасает в тёмных глазах пленника. Всё чудовищно неправильно. Так нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя…
– Нельзя, – сказал он вслух и, собравшись с духом, повысил голос: – Нельзя так, Денис Григорьевич! Мы же… Вы же – офицер контроля…
– Точно, – Липатов, обнаружив, что его жертва безвольно обмякла, поднялся и вразвалочку подошёл к Мишке. Покровительственно потрепал по плечу. – У нашей конторы, Мишаня, хоть и недавние, но очень богатые традиции. Ты давай не загоняйся. Подумаешь, лапки ему повредили… Ему волю дай, он бы мне позвоночник сломал. Это не-ле-гал! Преступник! Тварь опустившаяся, а не человек! Понял, стажёр?
Старов ничего не ответил. Физиономия Липатова маячила перед ним, как уродливая комическая маска. Маячила и никуда не желала деваться.
– Желторотики, – презрительно фыркнул Супермен. Он забрал документы из Мишкиных рук и небрежно сунул в задний карман джинсов. – Не дрейфь. Сейчас отвезём этого красавца в Управу и поедем тебя отпаивать. Расслабься уже! Давай как будто ты ничего не видел, а? Забудем пока? А потом я тебе кое-что объясню.
– Верховский в курсе? – тихо спросил Мишка.
Липатов издевательски хохотнул.
– Верховский, чтоб ты знал, бывший опер безопасности. Они там и не таких, и не так, и как только не…
Он вернулся в комнату, не без труда взвалил на плечи бездыханного нелегала, поволок к выходу. Проходя мимо Мишки, остановился, внимательно вгляделся Старову в лицо.
– Пошли, стажёр, – глухим от натуги голосом проговорил Липатов. – Некогда мне тут с тобой.
Не оставалось ничего иного, кроме как ему подчиниться.
XXXIX. Ценности
«…Таким образом, исходя из вышеизложенного, считаю необходимым заявить…»
Яр недоумённо моргнул. Всё «вышеизложенное» умудрилось целиком проскользнуть мимо его внимания, не оставив в памяти ровным счётом ничего. А писанины в прошении было много – четыре страницы бисерным почерком. Придётся перечитывать. Сдержав раздражённый вздох, Яр перевернул лист.
– Эй, молодняк! – на весь кабинет гаркнул Липатов. Он высоко вскинул руку и помахал, как знаменем, поблёскивающей печатью бумагой. – Кому весёлую задачку? Налетай, пока дают!
Яр с удовольствием взялся бы за любую задачу, лишь бы хоть на часик бросить копаться в бесчисленных прошениях. Впрочем, дать коллегам это понять значило бы обеспечить Липатову неисчерпаемый повод для подначек. Выгоднее было молчать.
– Задачи распределяет Александр Михайлович, – педантично заметил Чернов. Этого жизнь ровным счётом ничему не учила: так и клевал на любую приманку.
– Оп! Мелкий попался, – объявил Липатов. – Раз есть время трепаться, значит, не сильно занят. На, бери бумагу и топай в виварий.
– За-зачем?
– У них перепись населения. Уважаемый Александр Михайлович считает, что мы должны в этом участвовать, – Липатов презрительно покосился на дверь логова. – Давай-давай, напяливай защиту, бери задницу в зубы и бегом!
– Вы не имеете права… – заикнулся было Чернов, но Липатов, как всегда, не желал тратить на него своё драгоценное внимание.
– У тебя в корочке так и написано, что ты Мелкий, – заявил Денис Григорьевич, помахивая бланком. – А я старший. Шевелись, время отнимаешь!
Чернов покраснел до корней волос, но послушно полез в стол за защитной цепочкой. Будь на месте Щукин, может, Липатова и поставили бы на место, но начальство пропадало где-то на совещаниях, а все остальные не имели желания вступаться за младшего офицера. Яр в том числе. Оба спорщика были ему одинаково противны.
Время тянулось, как вязкая патока. Ближе к полудню Липатов собрался куда-то на выезд, забрал с собой Старова. Даже Субботин был занят чем-то интересным – судя по долетающим до слуха обрывкам телефонных разговоров, обсуждал с правопорядком юридические тонкости. Яр разбирал прошения. Его куратор – тоже, и тому занятие приносило, похоже, подлинное удовольствие. Валерий Васильевич ничего не помнил об их встрече два года тому назад; чары давным-давно выветрились, но память пожилого контролёра и без них надёжно погребла первое знакомство со стажёром под ворохом прожитых дней. Кроме безобидности, ничего хорошего Яр в нём не видел. Кабинетный бумагомарака. Агрегат для заверения виз. Почему только Верховский не проводит его с честью на заслуженную пенсию?
Начальник, лёгок на помине, возник в дверях, чиркнул ничего не выражающим взглядом по лицам подчинённых и, не говоря ни слова, проследовал через кабинет к логову. За месяц с небольшим Яр так и не сумел его понять. Верховский то ли всех здесь ненавидел, то ли презирал – и отдел ему платил искренней нелюбовью. Всеобщая неприязнь втянула в себя даже вечно счастливого Валерия Васильевича, которому деятельный шеф время от времени мешал безмятежно существовать на работе положенные восемь часов. Разве что стажёр Мишка не разделял этого единодушия. И ещё Щукин. Но Щукин вообще не умел не любить людей, какими бы те ни были.
– Уже скоро обед, – обеспокоенно констатировал Виктор Сергеевич, прикрыв за собой дверь. – Борис Андреич, как у вас успехи?
– Почти согласовали, – сухо отозвался Субботин.
