Когда в глазах начало двоиться, он хлопнул себя по лбу. Вгороде наверняка есть два-три колдуна, что горами не двигают, но могутзаставить проступить стертые буквы. Это не учить, даже сами могут что-то узнатьмудрое...

В раскрытое окно, где на подоконник уже упали первые лучи,зримыми волнами вкатывался холодный свежий воздух, еще не загрязненный дыханиемлюдей и животных. Пахло свежим хлебом, явно булочник повез полную телегу на базар.

Когда он вышел на улицу, солнце уже поднялось над крышами.На него оглядывались, кто-то указал пальцем. Олег на всякий случай пригладилволосы, торчат, как у взъерошенной птицы гребень, и без того красные, всякоглядывается. Книга в заплечном мешке похлопывала по спине, твердый латунныйпереплет чувствуется даже сквозь толстую волчовку.

Народ, как и вчера, двигался в одном направлении, Олегасперва толкали, потом он ощутил, что двигается тоже к центру. Где не толькобашня местного колдуна, а то и чародея, но и княжеский дворец, приземистый домиз толстых бревен, длинный, как гусеница, от которого за версту пахнет крепкиммужским потом, железом и тугим мясом, — помещение, где живут городские икняжеские гридни.

Один из прохожих, что шагал поодаль от Олега, бросал на негокороткие боязливые взгляды. Олег не обращал внимания, тогда расхрабрившийсягорожанин рискнул приблизиться:

— Доброго здоровья, чужеземец!

— И тебе доброго, — ответил Олег вежливо.

— Надейся, — сказал горожанин, — на этот раз тебе можетповезти больше!

— В чем? — не понял Олег.

— Как в чем? — удивился горожанин. — Сокола вчера то лисполохнули, то ли еще что, но за ночь он опомнится...

— И что?

— И сядет!

— На меня? — спросил Олег.

— Ну да. Он же вчера чуть-чуть не сел!

Олег огляделся. Они снова вышли на городскую площадь, ужезапруженную народом. По ту сторону княжеский терем, в верхнем раскрытом окнемилое личико княжны, из окон ниже снова едва не вываливаются любопытныеслужанки, а рядом с княжескими хоромами вздымается высокая, хоть и неказистаябашня наполовину из камня, а дальше из бревен, самый верх из простых жердей.Олег попытался протискиваться в ту сторону, на него даже не оглядывались, всесмотрели вверх, расставив локти.

Сверху упала тень. Олег вскинул голову, отшатнулся. С синегонеба на него падал вчерашний сокол. Клюв раскрыт в грозном клекоте, когтивыпустил, уже готов вцепиться...

Олег задержал дыхание, ожидая сильного толчка, но в лицоударила волна воздуха, по уху царапнуло жесткими крыльями, и с оглушительнымхлопаньем, словно на плетень собиралась взлететь толстая курица, сокол свечойвзмыл в небо.

Через мгновение он уже был едва различим, Олег пожалплечами, попятился, проще обойти площадь с другой стороны, чем ломиться черезтолпу. Перед ним расступались неохотно, а он, благодаря своему росту лесногочеловека, видел поверх голов, как от терема в толпу врезались на быстрыхгорячих конях всадники.

Перед ними толпа распахивалась, как зеленые колосья передбегущим кабаном. Олег хмурился, внимание властей ни к чему, толпа перед нимрасступалась тоже быстро, он уже понял, что успевает свернуть за угол...

...Как вдруг со стороны городских ворот прогремел конскийтопот. Судя по грохоту, по улочке неслись, задевая стременами за стены,тяжеловооруженные всадники на грузных боевых конях. Олег отпрыгнул к стене какраз вовремя, из-за поворота с металлическим лязгом вырвались конники, целыйотряд, а во главе несся на огромном вороном коне такой же огромный воин, весь вжелезе, разве что голову оставил непокрытой, длинные, черные как ночь волосыразвеваются по ветру. Лицо его было темнее грозовой тучи, глаза метали молнии,а густые черные брови сошлись на переносице в одну темную гряду.

Всадник, что едва поспевал за вожаком, вдруг завизжал:

— Вот он!.. Вот!

Конь под ним встал на дыбы, месил воздух передними копытами.Вожак круто развернул коня. Его горящие глаза уперлись в лицо Олега как двакопья. Всадники, с трудом удерживая коней, окружили полукругом красноголовоговолхва. Спиной он упирался в бревенчатую стену, конские морды хрипели и ронялиему под ноги клочья желтой пены.

Вожак прогремел:

— Это на тебя пал выбор?

За спиной прибывших слышались крики, ругань. Всадникизадвигались, их кони нехотя отступали, а в щель с усилием вдвинулись гридникняжны, Олег узнал этих толстых увальней, сытых и неповоротливых. Правда, велих старый грузный воин, лицо в шрамах, левая рука полусогнута, явно кость илижилы срослись неправильно, но глаза смотрят сурово и вызывающе.

— Всем стоять! — рявкнул он так мощно, что голос вожакаприбывших показался Олегу писком младенца. — Властью, данной мне княжной, яповелеваю всем опустить оружие!.. Кто ослушается, да будет убит без второгопредупреждения!

К удивлению Олега, послышался лязг задвигаемых в ножнымечей. Похоже, никто так вот с ходу не хотел кровавой потехи. Старый воеводапривстал на стременах, оглядел всех свирепым взором, будто собирался заклеватьнасмерть. Его гридни, осмелев, оттеснили всадников от прижатого к стенечужеземца, только вожак не сдвинул своего коня с места.

— Бранибор, — произнес он с угрозой, — на этот раз тыпереступил черту... Я тебе этого не спущу.

— Здесь владения княжны, — напомнил старый воевода сурово, —и никто не волен! Даже ты, Крутогор...

— Ты знаешь, — сказал Крутогор с угрозой, — как и все знают,что княжна должна послезавтра стать моей женой. Так было уговорено. И что же?..К счастью, в этом презренном княжестве все же нашелся честный человек, что тутже примчался, загнав троих голу... тьфу, коней, и рассказал о подлейшейпопытке... да-да, подлейшей! Если не нашлось героя, кто решился бы оспорить уменя невесту, то стоило ли прибегать к такому способу выбора жениха?

По лицу воеводы было видно, что и ему такой способ ненравится, но верный служака глазом не моргнул, пробурчал:

— У меня приказ доставить этого человека в княжий терем.

Крутогор возразил:

— Но у меня есть право вызвать его на поединок?

— Есть, — нехотя согласился воевода.

Гридни за его спиной с любопытством смотрели на Олега, нижалости, ни сочувствия в их лицах он не видел. Всадники Крутогора весело ржали,поглядывали на красноголового парня как на корову на бойне.

— Тогда дайте ему меч! — выкрикнул кто-то из толпысочувствующе.

— Пусть выбирает любой, — разрешил Крутогор великодушно. —Мне все равно.

Старый воевода вскинул руку: