Твердая сталь мышц бугрилась под моей ладонью. Ощупывать вот так откровенно этого сильного и невероятно красивого дракона, было настолько запредельно приятно, что тихий стон сорвался с губ. Асад заглушил его дерзким поцелуем. Я задыхалась от напора той страсти, с которой он пожирал меня, прикасаясь к тем местам тела, которых не касался еще ни один мужчина.

— С ума от тебя схожу, — выдохнул мне в губы, лишь на миг оторвавшись, а потом припал к ним с новой силой, безжалостно сминая, проникая в мой рот языком.

Никогда так не целовалась. Казалось, что после нашего дикого танца страсти больше не смогу говорить. Это было что-то невероятное… Стало вдруг душно и горячо, в ушах зашумело, тело за несколько вдохов-выдохов, смешанных с объятиями и прикосновениями, перегрелось, в груди загрохотало сердце, пульс застучал в висках.

Асад резко отстранился, уставился на мою грудь, густые брови удивленно потянулись вверх. Я с трудом приподнялась и увидела, как на моей коже проступают огненные цветы. Они словно прошивали меня насквозь, рождаясь на спине, в средоточии метки, и заплетаясь спереди причудливыми узорами. Тонкие кисточки золотых цветов тянулись вперед, пытаясь достать до дракона.

Он мотнул головой, будто хотел прогнать наваждение, но золотистые щупальца добрались до его кожи и впитались в область груди. Яркими всполохами огонь разнесся по венам Асада, подсвечивая каждую подкожную прожилку. Сгустился на его плече и раскинул языки яркого пламени, ослепляя до боли в глазах.

Вдруг магия потухла, медленно истлела на коже дракона, оставив после себя целое соцветие остролистых алых пионов. Их шиповатые стебли раскинулись по ключице Асада, едва задевая основание его шеи и грудь.

Он посмотрел мне прямо в глаза и наклонился так близко, что мы соприкоснулись лбами. Будто завороженная я наблюдала за красными переливами его радужки и почувствовала, как сердце на мгновение перестало биться, а потом затарахтело по ребрам бьющейся в клетке птицей. Казалось, я только сейчас появилась на свет и поняла, что значит жить, а до этого была мертвой.

— Ты моя истинная, Тесс… — прикрыл глаза и приоткрыл чувственные губы.

— Эт-т-то все… — я задрожала в его руках, — какая-то ошибка. Я не твоя, Асад, не твоя, понимаешь? — шептала и искала его губы, они согревали, давали мне живительное тепло, успокаивали бушующий внутри холод. Его поцелуи будто убили тьму, что последние дни разрасталась во мне буйным цветом.

— Моя. Не знаю, как и почему… Но метка истинной пары украсила наши тела. И нас будет каждую секунду тянуть друг к другу, если не оборвать связь.

— А это возможно? — уткнувшись в его большое плечо, попыталась выровнять дыхание.

— Да. Если погибну в бою, ты избавишься от нее.

— Или если я не переживу отбор, ты станешь свободным…

Он ничего не ответил, только кивнул и, тяжело вздохнув, прижал меня теснее к себе. А потом резко ухватил меня за подбородок и крепко стиснул, заглядывая в глаза.

— Но и с меткой можно жить вдали от пары и даже выйти замуж за другого. Я обещал, что верну тебя домой после отбора и сдержу обещание, — заверил серьезным тоном.

Я заморгала, прогоняя набежавшие на глаза слезы. Даже мыслить о таком стало больно.

— Какой тогда прок от меток, если можно жить друг без друга?

— Магия не может заставить любить, — заправил мне за ухо прилипшую к щеке прядь волос и посмотрел так снисходительно, будто знал что-то тайное, но озвучивать не хотел. — Это больше физическая связь, чем моральная. У обладателя метки всегда есть выбор.

— И что она значит? Зачем она?

— Это значит, что мы идеально подходим друг другу и ты можешь родить мне самого сильного красного дракона. Но… Если у тебя хватит собственной магии пройти последний этап отбора, на котором королевский жрец определит ее уровень.

Я не удержалась и погладила его по щеке, будто по-новому посмотрела на Асада. Он мне идеально подходит? Этот напыщенный, грубый ящер? Этот чуткий и страстный мужчина?

— Расскажешь об этапах? Почему наши дарвии все хранят в секрете? Неужели здесь что-то страшное и жуткое происходит?

— Ничего страшного, — отмахнулся. — Сама увидишь и даже поучаствуешь. Потом вернешься к своему малахольному. Дождется, не переживай, — издевательски подмигнул. — А метка, — коснулся моей спины. — После отбора я лично поведу войско в бой. Если тебе повезет, она исчезнет в тот же день. Станешь свободной, как и мечтала. Нарожаешь детишек своему кузнецу и будешь жить долго и счастливо.

— Он не малахольный, — кольнуло такое обращение к Ливерию. — Мой жених не только мечи ковать умеет, но и отлично управляется с ними в бою.

И, вопреки всему, намеки дракона на свою гибель еще больше встревожили, каждая клеточка тела запротестовала, заныло под кожей, вены обдало знакомым холодом. Но не признавать же, что я за Асада переживаю? С чего вдруг? Я все еще хочу избавиться от его общества и вернуться домой.

— Встань с меня, пожалуйста… Не думаю, что нам стоит продолжать обниматься и прикасаться друг к другу — это бессмысленно. Я люблю другого, — а врать, оказывается, неприятно, особенно о таком, даже запершило в горле, — а тебе я, тупая и уродливая, не нравлюсь. Тяжелый, отожравшийся дракон, встань с меня, в конце концов! — и слабо толкнула его в грудь.

Асад

Вот умеет эта упрямая букашка вывести из себя даже самого уравновешенного дракона! Я ожидал от нее совсем другого ответа, а не признания в любви к какому-то кузнецу. Ревность внутри взыграла с такой силой, что даже тягу к ее красивому телу будто топором перерубило.

Я соскочил с валуна на траву и посмотрел на бурлящую воду. Возникло коварное желание еще разок окунуть гадину, чтобы мозги заработали. Но когда перевел взгляд на Тесс, передумал. Жалко стало до боли в груди. Ком подступил к горлу, но захотелось осадить девчонку и развеять ее иллюзии.

— Не позволит тебе отец выйти замуж за простолюдина!

— Отец? — Тесс присела на камень и, запрокинув голову жаркому миасу, осторожно расправляла густые черные волосы пальцами. — Он сам нас обручил. Чего ему быть против? — и засмеялась небрежно, будто назвала меня полоумным.

— Я о твоем родном отце сейчас говорю, — заметив, как она хмурится в смущении, сказал я.

— Я тоже о нем говорю, — и прищурилась злобно, намекая, что лишнее слово — и вцепится мне в горлянку, как хищница.

— Ах, да, запамятовал сказать, что ты чистокровная дарвийка и твой отец — король Ветроны — Ронис, — подошел к девчонке и присел рядом на камень, чтобы получше разглядеть ее личико.

— Свихнулся? — она заглянула мне в глаза. Хихикнула. Увела взгляд в сторону. Снова посмотрела на меня. — Точно. Сошел с ума. У тебя даже цвет лица странный — то-то я думаю, ты часто бред несешь… а оно вон что! Нервишки-то пошаливают.