Шпилька нервно захихикала — ну и мысли лезут в голову. Тут плакать впору или хотя бы молиться, а ей, видите ли, смешно стало.

Элита почему-то выглядела грустной. А самое странное — она не торопилась бросаться на так удачно подвернувшуюся жертву. Стояла у самого начала моста, переминаясь с лапы на лапу, разочарованно порыкивала и тянула носом. А потом и вовсе прыжком ушла на берег.

Шпилька недоумённо захлопала глазами. Что происходит? Элита не голодна? Еда не той степени сырости? Да нет, перерождённые к вкусовым характеристикам вроде не требовательны, да и в отсутствии аппетита замечены тоже не были? Тогда в чём дело?

Сойдя обратно на свой берег, она медленно побрела вдоль реки. Элита проводила её голодным взглядом. А когда расстояние между ними увеличилось до примерно двадцати метров, скакнула на то же расстояние по своему берегу.

— Ждёшь, горилла уродливая? — поинтересовалась у неё Шпилька. — Так уверена, что мне придётся перебраться через реку? А если нет? Может, мне и тут неплохо.

Элита высокомерно промолчала.

— Ну и жди, — буркнула Шпилька. — Не дождёшься.

Ещё через двадцать метров всё повторилось.

«Да что происходит-то? — недоумевала Шпилька. — И уходить не уходит, и жрать не жрёт. Боится этой стороны реки? И что в ней такого ужасного, кроме неестественной тишины?»

И тут Шпилька повторно похолодела, вдруг вспомнив, что уже сталкивалась с такой тишиной — ночью после корпоратива, пока ждала такси. Москва тогда словно замерла, погрузившись в желе. Прекратился извечный гул машин, кондиционеров, человеческих голосов. Человеческий муравейник замолчал примерно на полчаса. А потом появился туман.

Тогда Анна была пьяна и всё списала на алкоголь. Но Шпилька уже научилась прислушиваться к окружающему её миру Улья.

— Ходу! — не своим голосом заорала она Лайме. — Кисляк!

Она понятия не имела, в какую сторону ей бежать. Восточную границу перекрыла так и следующая по пятам элита, до западной было слишком далеко. Оставались северная и южная. На юге река успокаивалась возле огрызка ПГТ и дальше вела себя именно так, как и положено реке, текущей по равнине. Если бы неподалёку оттуда проходила граница другого кластера, наверняка были бы какие-нибудь признаки. Так что туда соваться нет смысла.

Оставалась надежда на северное направление, вверх по течению. Там, где Шпилька попала в стремнину, вода бурлила и неслась со скоростью потока, сходящего с гор. Быть может, повезёт?

Миновав ещё один мост, Шпилька попрощалась с надеждой, учуяв разлившийся в воздухе химический запашок, но ходу прибавила.

Первые клочья наползающего с запада тумана застали её у третьего моста.

Нет, не успеть! Туман уже вот он, в нескольких метрах, а ей не то что до границы, но даже до следующего моста ещё бежать и бежать. Всё, время вышло.

Шпилька остановилась, устало упёрлась ладонями в колени. Элита на противоположном берегу жалобно заурчала и отступила на пару шагов.

— Поздний ужин вреден для фигуры, — не удержалась от злорадства Шпилька и показала твари международный жест с выставленным средним пальцем. — Так что обойдёшься. А то станешь круглой, как Винни Пух, и в норке застрянешь. Развели, мать вашу, зверинец. Цирк плотоядных уродов!

Шпильку внезапно разобрала злость. Ну вот как так-то? Столько пережить, в первые же два дня в Улье завалить топтуна, а следом за ним — рубера. Уйти от муров — и всё ради того, чтоб сдохнуть в каком-то грёбаном тумане?

Мокрый нос ткнулся ей в руку. Шпилька опустила голову, посмотрела на собаку. Та сидела с видом существа, которое ну никак не собиралось умирать в ближайшее время.

— Ну что ты сидишь? Беги! Это я медленная, а ты можешь успеть!

Овчарка не двинулась с места, лишь многозначительно покосилась на барсетку, которую Шпилька так и не бросила.

— Хочешь выпить напоследок? — едва не разревелась Шпилька. Вытащила бутылку живчика и раствор с горохом. — Ладно, давай. Какой?

Собака недвусмысленно посмотрела на живчик.

Шпилька, отвинтив крышку, глотнула сама, хоть и не знала, зачем. Набрала пригоршню, протянула Лайме.

Собака слизнула всю жидкость и бросила на хозяйку ждущий взгляд — дескать, может, ещё?

— Ещё так ещё, — не стала спорить Шпилька.

От третьей пригоршни собака отказалась. Вильнула хвостом, посмотрела на туман оценивающим взглядом, совсем не характерным для животного. Шпилька протянула руку, потрепала Лайму по затылку и вдруг почувствовала, как пальцы словно запутались в расплавленном, но почему-то прохладном стекле. Прозрачная жидкость поползла по коже к локтю, перебралась на плечо…

Шпилька испуганно отпрянула, но было поздно — стекло, обхватив руку, перешло на грудь и шею. Тонкая перепонка соединяла его с головой Лаймы, уже охваченной непонятной субстанцией, но собака не подавала никаких признаков тревоги. Лишь смотрела на хозяйку взглядом, словно говорящим: «Успокойся. Всё будет хорошо».

И в то же время Шпилька ощутила, словно кто-то деликатно, но настойчиво пытается залезть к ней в разум. Кто-то озорной и опасный. Самостоятельный и верный. Слишком умный для обычной собаки. И гораздо лучше Шпильки понимающий, что надо делать, чтобы выжить.

— Ты? — вытаращилась на Лайму Шпилька.

Та в ответ распахнула пасть, улыбнувшись во все свои зубы. И Шпилька решилась.

Мир разом наполнился звуками и запахами, недоступными человеческим органам чувств. Два разума объединились, оставшись при этом отдельными. Шпильке показалось, что вокруг Лаймы она видит нечто вроде ауры, пульсирующей в такт биению собачьего сердца. И почему-то не требовалось задаваться вопросом, что это такое, потому что ответ пришёл в виде ощущения, которое ассоциировалось лишь с одним словом.

Дар. Дар Улья.

Собака, привыкшая полагаться на инстинкты, не удивлялась его появлению, ей новая способность казалась такой же естественной, как умение лаять или идти по следу. В её разуме, в отличие от человеческого, не было ограничений.

Шпильке же этот короткий и яркий контакт был необходим для того, чтоб увидеть со стороны себя, окружённую такой же точно призрачной аурой уже своего Дара.

И это именно она на интуиции, не осознаваемой погрязшим в излишней логике мозгом, тянула на себя стеклянную жидкость, копировала её. Словно зеркало, отражала то, что делала Лайма с самой собой.

Туман, воняющий кислятиной, наполз на берег, обступил замершие друг напротив друга силуэты человека и собаки, дотянулся до воды, без плеска перебрался на неё и ровно на середине реки остановился, словно наткнувшись на невидимую стену.

Кластер пошёл на перезагрузку.

Глава 9

А вы кто такие будете?

На этот раз