Так что бдительности Шпилька старалась не терять. Заражённых она, допустим, услышит заранее, по шороху листвы. Да и собака предупредит, как делала уже не раз. А вот люди — угроза вполне реальная.

Недолго думая, Шпилька тоже свернула в заросли, но довольно быстро поняла, что затея поиграть в разведчика оказалась бестолковой. Идти — это вам не сидеть в засаде. Посажена кукуруза плотно, длинные листья постоянно цепляются за куртку и штаны и громко при этом шуршат. Им вторит пустой желудок, задавшийся, кажется, целью привлечь заражённых своим урчанием в отместку за то, что Шпилька до сих пор не наполнила его хоть какой-нибудь едой.

М-да, разведчик в тылу врага или какой-нибудь диверсант из Шпильки бы, пожалуй, не вышел. Вот как они умудряются сливаться с любой местностью, перемещаться без малейшего шума, подбираться к людям и всё такое…

Учиться ей ещё и учиться, раз намылилась выжить!

Помучившись немного, Шпилька плюнула на всё и выбралась обратно на дорогу, по пути сорвав початок покрупнее. Очистила его от листьев и вгрызлась в белые зёрнышки.

После четвёртого початка желудок, наконец, затих. Зато Лайма, выныривая временами из зарослей, стала обиженно коситься на хозяйку. Но от предложенного початка разочарованно отказалась и вновь исчезла в кукурузе.

Шпилька пожала плечами, поудобнее перехватила топорик и продолжила путь.

Грязный внедорожник с открытыми дверями, под углом перегородивший грунтовку, она углядела уже в темноте.

— Лайма!

Немка поняла с полуслова. Рванула к машине, оббежала её по кругу, принюхиваясь, и спокойно уселась рядом с задней дверью. Шпилька потрогала капот — холодный. Заглянула в салон. Ключа в замке зажигания не оказалось, обивка сидений была чистой. Значит, владелец транспортного средства ушёл на своих ногах и, судя по остывшему капоту, давно.

Шпилька положила топорик на сиденье и принялась методично копаться в машине. В бардачке не нашлось ничего полезного, зато под передним сиденьем обнаружилась полупустая пачка сигарет и мягкая от тепла шоколадная плитка неизвестной марки. Плитку Шпилька тут же развернула, критически осмотрела и торопливо запихала в рот.

Багажник, отгороженный от салона железной решёткой, тоже оказался пуст. Вернее, в нём хранилась куча вещей, необходимых водителю: домкрат, насос, запаска и несколько полупустых фляг с разноцветными техническими жидкостями. Но ничего, что могло бы хоть как-то пригодиться в Улье, не было. Шпилька разочарованно вздохнула, сжала кулаки… и стремительно выпрямилась, когда из-за спины донёсся до боли знакомый голос с низкими урчащими нотками:

— Ба, вот так встреча.

Шпилька дёрнулась было в сторону, ругая себя за оставшийся на сиденье топорик.

— Не кипешуй, а то пристрелю ненароком. Ничего твоему топору не сделается, полежит, отдохнёт. А нам с тобой побалакать надо. Поворачивайся, только медленно. И руки на виду держи.

Шпилька подчинилась и едва сдержалась, чтоб не броситься наутёк.

На краю дороги, наставив на Шпильку пистолет с накрученным на ствол цилиндром глушителя, сидел заражённый. Но, в отличие от всех встреченных мертвяков он оставался разумен. И даже сумел прижиться в банде муров, взяв шефство над покойными ныне Лешим и Смаком.

— Спокойно, я сказал! Что, квазов никогда не видела?

— Одного видела, — сверкнула глазами Шпилька. — От элиты улепётывал.

— Да не зырь ты так, — равнодушно пожал безобразно раздутыми плечами мертвяк. — Дырку во мне всё равно не прожжёшь. Знаешь, как вот такими, как я, становятся?

Шпилька недоумённо приподняла бровь.

— Что, про жемчуг стронги тебе успели рассказать? — хохотнул Сыч. — Однако! Обычно эти парни общительностью не отличаются. Я ж прям удивился, когда понял, что они из Москвы свежую вытащили.

Шпилька промолчала, но постаралась запомнить слово, которым Сыч назвал Танка с Живом.

— С чего ты взял, что я свежая?

— А с того, что будь ты поопытней — не попалась бы на растяжку. Я ж тебя ещё в том лабазе срисовал. Сразу заподозрил, что неспроста стронг так легко к нам вышел, даже не попытавшись ноги чёрным ходом сделать. Сначала подумал, что ты одна из них, парней прихватил с собой для надёги. А когда ты с раненой псиной в дом пошла, понял — свежая ты. Заражённые, они ведь на запах крови как мухи на мёд летят. Кто хоть неделю в Стиксе прожил, это знает.

— Не так уж и много их там было, — раздражённо повела плечом Шпилька — словоохотливость непонятно каким чудом выжившего мура начинала сильно её раздражать.

— Немного — потому что дружбаны мои там колонной прошлись, распугали их… кое-чем. А, ладно, — вздохнул Сыч и опустил пистолет. — Садись рядом, цаца, просвящу тебя относительно здешних правил. Кое-что стронги тебе рассказали, но сомневаюсь, что много. Да не боись, не обижу честь твою девичью, квазам оно без надобности. Ну, большинству, вроде меня. Бесполые мы, аки ангелы. К Пахану я тебя тоже, кстати, не потащу — меня змеёныши уже в расход списали, твари поганые. А Пахан под них прогнулся, петух драный.

— Как ты ушёл от элиты? — спросила Шпилька, настороженно присаживаясь на корточки рядом с Сычём.

— Как и ты — в реку прыгнул. Заражённые воды пуще огня боятся, не наделил их Стикс умением плавать. Ко дну камнем идут. И пустыши, и матёрые элитники. Последним разве что глубина побольше нужна, чтоб утонуть. Тебя зовут, кстати, как?

— Шпилька.

— О как! — удивился кваз. — Уже и имя сменить успела. Стронги посоветовали?

— Они, — кивнула Шпилька и, подумав, добавила. — И крестили тоже они.

На этих словах безобразное лицо Сыча удивлённо вытянулись, и Шпилька почувствовала некоторое удовлетворение.

— Бабу — крестили? — не поверил кваз. — Это ж чем ты заслужила?

— Топтуна замочила, — не вдаваясь в подробности, пояснила она. — Шпилькой.

— Это заколкой, что ли?

— Нет. Каблуком от туфли.

Кваз со всей силы хлопнул себя по коленям и расхохотался.

— Гонишь! — с восхищением выдал он. — Вот это я понимаю — нормальная русская баба. Уважаю! А то у нас тут, на какую бабу не глянь, все сплошь Анжелины да Дианы какие-нибудь. И толку от них соответственно — только гормоны пацанам после вылазок успокаивать. А ты, я смотрю, другого поля ягодка. То-то Пахану сюрприз был бы.

— А думать надо было, когда меня вязал, — огрызнулась Шпилька. — Тем более, если стронга во мне подозревал.

— С чего бы вдруг? Ты баба? Баба. Все бабские прелести на месте? На месте. А дальше не