Тогда она ответила «да» и теперь решила не нарушать их соглашения. Почему? На этот вопрос у нее ответа не было. Хотя… если она никому не должна ничего о нем рассказывать, то этих двоих людей это касается в первую очередь.

Всю обратную дорогу ее спутники молчали. Когда машина подъезжала к поселку, Мария почувствовала, что начинает оживать. Она встрепенулась, огляделась по сторонам…

– Кажется, кончается действие таблетки! – проговорил мужчина.

– Ничего, скоро приедем… – ответила его спутница.

Марию провели обратно в ее комнату, толкнули на кровать, застегнули наручники. Тюремщица положила ей в рот голубую таблетку, поднесла к губам стакан воды.

И тогда Мария сумела спрятать таблетку за щекой.

Похитители не дождались, пока она заснет, – им не терпелось обсудить новости.

Как только они вышли, Мария выплюнула таблетку.

С тех пор она делала так каждый раз, до сегодняшнего дня… Она долго ждала подходящего случая и наконец дождалась.

Надежда отбивалась руками и ногами, пытаясь вырваться из сжимающих ее сильных рук.

– Отпустите! Немедленно отпустите! – верещала она. – Да отпустите же меня!

Она умудрилась высвободить левую руку и ткнула локтем назад. Локоть попал во что-то мягкое, сзади хрюкнули, и хватка ослабела. Надежда не смогла вырваться, но извернулась и увидела человека, который втащил ее в машину.

Это был толстяк с выпуклыми маслянистыми глазами, которого она видела на похоронах Кондратьева. Толстяк, который там, на похоронах, не находил себе места и сновал между людьми, как капля ртути.

«Они тут что – все собираются? – подумала Надежда раздраженно. – Все, кто был тогда в крематории? Что, сегодня – девятый день?»

– Это вы? – проговорила она вслух. – Вы что – с ума сошли? Что вы себе позволяете? Отпустите меня немедленно! Что вам от меня нужно? И вообще – что вы здесь делаете?

– А вы? – ответил толстяк вопросом на вопрос. – Я вас отпущу, но не раньше, чем вы объясните, что вы делаете возле дома Кондратьева! Ходите тут, вынюхиваете… я вас еще на похоронах заметил! Вы и там что-то вынюхивали, высматривали!

– Аналогично! – огрызнулась Надежда. – Да отпустите же меня, наконец! Вы что – сексуальный маньяк?

– Вот еще! – фыркнул толстяк, скорее даже не фыркнул, а раздраженно хрюкнул, как откормленный кабан, которому вместо распаренной картошки подсунули пачку старых газет. – Во всяком случае, вы не в моем вкусе!

– Аналогично! – повторила Надежда. – Тогда чего вам от меня надо?

– Я же спросил: что вы здесь делаете? И кто вас пустил в дом?

– Василий Артурович… – брякнула Надежда, вспомнив имя человека, который осматривал квартиру Кондратьева, пока они со Сперанским прятались в шкафу.

– Василий Артурович? – удивленно переспросил толстяк и ослабил хватку. – Так вы с ним знакомы?

– И с ним, и с Любовью Макаровной! – заявила Надежда, почувствовав, что нащупала уязвимое место толстяка.

– Так это они вам квартиру показывали? – всполошился тот и окончательно отпустил Надежду.

Первым ее побуждением было немедленно выскочить из машины и дать деру. Но она справилась с этим побуждением и решила выведать у толстяка все что можно. Тем более что толстяк был явно ошарашен. Надежда решила ковать железо, пока горячо.

– Не кажется ли вам, что вы задаете слишком много вопросов? – проговорила она, устраиваясь поудобнее и в упор разглядывая своего незадачливого похитителя.

– Так вы… вы его наследница? – глаза толстяка загорелись, как габаритные огни машины.

– В какой-то степени, – ответила Надежда уклончиво. – А у вас-то какой здесь интерес?

– Так вот я вам сразу скажу: имейте дело только со мной! – заторопился толстяк. – Алексей Иванович работал только со мной, и ему ни разу не пришлось об этом пожалеть!

Надежда Николаевна понятия не имела, о чем он говорит, но не хотела этого показать.

– Я подумаю над вашим предложением, – проговорила она осторожно. – Хотя не уверена… у меня есть и другие предложения.

– Другие предложения?! – толстяк побагровел. – Вы имеете в виду Сельдереева?

– Неважно, кого я имею в виду! Вы сами понимаете, это конфиденциальная информация! – как можно увереннее ответила Надежда.

– Если вы говорите о Сельдерееве – так вот что я вам скажу! Держитесь от него подальше! Он жулик и болтун!

– На этот счет есть разные мнения! – отрезала Надежда. – Во всяком случае, я еще должна подумать… прикинуть варианты…

– Тут не может быть двух мнений! – клокотал толстяк. – Алексей Иванович работал только со мной, и вам незачем менять канал! Коней на переправе не меняют!

– Все зависит от условий, – бросила пробный камень Надежда, в конце концов, нужно же было выяснить, о чем идет речь.

– От условий? – толстяк прищурился. – Условия у меня самые лучшие, во всяком случае, Алексея Ивановича они вполне устраивали. Самым главным для него было то, что я обеспечивал ему полную анонимность… вам я обещаю то же самое.

– Я должна подумать. – Надежда попыталась выбраться из машины, но толстяк схватил ее за руку.

– А там еще много? – спросил он, заглядывая ей в глаза.

Надежда замешкалась. Она понятия не имела, о чем тот говорит, и ни в коем случае не хотела это показать. Однако бесконечно темнить тоже не удавалось.

– Смотря что вы имеете в виду, – проговорила она после паузы.

– Как – что? – толстяк удивленно посмотрел на нее, потом расхохотался и погрозил пальцем: – Ну, вы хитры! Из вас слова лишнего не вытянешь!

Сразу видно, что вы родня Кондратьеву, тот тоже был тот еще жук! Лишнего из него не вытянуть было под страхом смерти! В общем, если у вас есть второй том кембриджского Шекспира, у меня на него уже есть покупатель. Никаких вопросов, деньги сразу, наличными, цена – такая же, как за первый том…

– Вас интересует только второй том? – осведомилась Надежда.

– Нет, конечно! – толстяк потер руки. – Если у вас еще остались книги из собрания Смоквина – я возьму все! Алексей Иванович дал мне понять, что у него есть не только Петрарка, но и «Божественная комедия». На нее, конечно, будет труднее найти покупателя, который согласится сохранить все в тайне, но я сделаю все что можно! Вы ведь знаете, что я ни разу не подвел Алексея Ивановича!

– Знаю, – осторожно подтвердила Надежда. – А скажите… простите, как вас зовут?

– Андрей Арнольдович!

– Так скажите, Андрей Арнольдович, как вам удалось связаться с Кондратьевым? Ведь Алексей Иванович был, как бы это сказать… очень разборчив! Он очень осторожно выбирал знакомых!

– Совершенно верно, – толстяк довольно улыбнулся. – А кто вам сказал, что мы с ним были знакомы?