Факультет "Переполох" - Дина Сдобберг

Квестор столичного отделения стражи Тодеус Лозер впервые жалел и о своей работе, и о своей должности. Он нервно мерил шагами небольшой кабинет в ожидании позднего посетителя. Ему предстояло сообщить отцу о судьбе дочери, точнее соврать.

Неделю назад по дороге домой пропала художница. Человеческая девушка, или "низкородная", даже слабенького дара эмпата не имела, никаких конфликтов, брошенных любовников или ревнивых женихов. Зато имела талант, её картины, словно были созданы из солнечного света и моментов счастья.

А ещё у неё были две младшие сестрёнки и папа. Папа, хоть и был стопроцентным человеком, но нюхом и деловой хваткой обладал такой, что даже матёрые дельцы-лисы смотрели на него с подозрительным прищуром, а не свой ли, не уважаемый ли часом лис?

По молодости Эдгар Дорс умудрялся даже вырывать клиентов у хорьков, не боялся брать чёрные контракты и к своим пятидесяти годам заработал не только репутацию серьёзного делового человека и огромное состояние, но и весьма влиятельное положение в обществе. Его слово имело очень большой вес.

О пропаже старшей дочери транспортного магната уже неделю гудела вся столица. На ушах стоял весь Лоусен, стража прочесала каждый дюйм в каждой подворотне, перетряхнули все городское дно...

А нашли по наводке, в одном из загородных особняков главы одного из кланов. Развлекались, твою мать, троюродные племяннички старого волка. Блошек им не хватало! Девушка, не обладающая регенерацией оборотней, погибла почти сразу, а эти идиоты ещё и пытались инсценировать нападение на девушку каких-то бродяг. Инсценировать не получилось, сделали только хуже.

И ему бы прихватить этих щенков, да передавить им глотки, да послушать как эта накипь на пустом месте хрипит от ужаса... Но! Это проклятущее вечное но!

Была бы это обычная девушка, получили бы эти долбодятлы воспитательных пинков от дяди, да клан бы выплатил и семье пострадавшей, и в казну города огромный штраф. На этом бы история и закончилась.

Но девушка была дочерью человека, который один контролировал большую половину всех перевозок, от грузов и товаров до пассажиров, от частных заказов и до министерских поставок. И ладно бы только перевозки. Каждые семь дирижаблей из десяти, что поднимались в небо, были выпущены с его заводов. Паровозы и даже были несколько заводов, выпускающих мобили.

Компенсация? Неет, он сравняет город с землёй, но выпотрошит всех виновных. А кланы своих не сдают. Любая грызня внутри семей прекращается, как только появляется внешняя угроза. Даже если сам глава спит и видит надрать задницы и открутить головы, защищать своих он будет до последнего. А значит, это будет война на улицах города, разборки, которые всколыхнут слишком много такого, о чём принято молчать.

Поэтому у квестора Тодеуса прямое и недвусмысленное указание, убедить безутешного отца, что именно бродяги и виноваты, и никаких волков там и близко не было. Мол, нужно было девушке с охраной ходить. Ага, в самом благополучном квартале города, от одной стороны улицы, где располагалась её студия, до другой, где стоял дом семьи Дорс.

Помощник квестора постучал в дверь кабинета.

- Эдгар Дорс. К Вам. - Это "к вам" парень буквально выплюнул. Личные помощники очень много слышат, и не всегда услышанное совпадает с их внутренним пониманием правильного и достойного.

- Эдгар. - Квестор приветствовал вошедшего стоя.

- Тодеус, - гость ответил рукопожатием, - так понимаю, ничего хорошего я не узнаю. Надеюсь, ты проявишь уважение, и не будешь пытаться меня убедить, что мой ребёнок погиб при нападении каких- то бродяг?

- Это официальная версия, Эд.- Квестор отвёл взгляд в сторону, невольно замирая на изображении восхода над морем.

- Понятно, что же, не буду попусту тратить время. - Ни один мускул не дернулся на лице, ни одна эмоция не пробилась сквозь маску спокойствия. - Это ведь её работа? У меня такой нет. Позволите?

Собеседник квестора встал, и шагнул было в сторону картины, но был удержан на полпути самим квестором.

- Ну, уж нет! Это её подарок мне! Чтобы этот кабинет меня не сожрал. И не отдам, Эд. Даже тебе не отдам. – Тодеус как то сразу ссутулился и потерял военную выправку.- Я найду их. Не сейчас, не сразу, но найду. Я... Эд, давай встретимся? Не здесь. Выпьем...

- Ни к чему. Какие уж теперь встречи и посиделки. Сам понимаешь... Удачи в службе, квестор. - Эдгар развернулся и покинул кабинет.

А Тодеус Лозер действительно всё понял. Только что он потерял друга. Того, с кем вместе воровали оставшись на улицах, чтобы выжить, работали на самых грязных работах, чтобы скопить хоть какие-то деньги и пробиться к свету, к счастливой жизни. Сейчас, только что, его поступок расценили, как предательство. А предательства Эдгар Дорс не прощал никогда и никому.

Уже утром столичный Лоусен был разбужен звонкими криками мальчишек газетчиков.

- Горячие новости! Анни Дорс погибла! Спешите узнать, капиталы магната не смогли сберечь его дочь! Эдгар Дорс спонсирует открытие нового факультета в Юридической академии Лоусена. Городские трущобы вычистят до блеска!

Стопки газет стремительно разлетались, мальчишки носились стайками всполошенных воробьёв, из выкрики перекрывали даже шум от проезжающих мобилей. А вот на одной из улиц, в уютном и спокойном районе города царила тишина. Отсюда, было очень далеко до порта, и до железнодорожного и аэровокзалов. Не долетал сюда и шум с больших площадей и центральных проспектов.

Квартал для спокойной жизни семейных оборотней уверенного среднего класса. Оборотни хоть и жили кланами, но семейную жизнь старались не демонстрировать. Поэтому, высокие каменные заборы и густая листва садов вокруг домов никого не удивляли.

Дом был старым и добротным, сразу дающим понять, что эти стены готовы служить ещё не одному поколению своих хозяев. Да и соседи ничего плохого сказать не могли. Да и что сказать, если семья здесь жила солидная, владельцы одной из самых лучших мастерской во всем Лоусоне. Да и сами были отличными мастерами. Почти вся улица ходила со своими поломками именно к ним. Старших Уозерров уже не было, но дело уверено процветало в надёжных лапах единственного сына.

Если бы соседи могли сейчас заглянуть внутрь дома, то они очень сильно удивились бы. Мансарда дома, служившая хозяевам местом общесемейного отдыха, куда никто не смог бы заглянуть через окно, к примеру, изменилась до неузнаваемости. У стены стояла большая широкая кровать. Смотрелась она здесь явно не к месту. Рядом с ней стояла низкая тумбочка и большой стол, на котором был выставлен ассортимент небольшой аптеки.

В ногах кровати стоял крупный парень, скорее уже молодой мужчина, и, нахмурившись, рассматривал лежавшую на постели девушку, не реагировавшую ни на присутствие в комнате нескольких мужчин, ни на то, что один из них её осматривал. Кроме хмурого здоровяка в комнате находились ещё трое. Сильное внешнее сходство между этими тремя выдавало их близкое родство, а одинаково недовольные гримасы делали их ещё более похожими.