Почти весь следующий день они провели, общаясь соследователями. Наташа так устала, что едва доплелась до постели. А наутро онапозвонила Ольге и шепотом сообщила:

— Я уже работаю.

— Ну, как наша с тобой внешность? — спросила тазаговорщическим тоном. — Подошла? Жена не ревнует?

— Жену как раз только что убили, — сообщилаНаташа. — Впрочем, это бывшая жена. И я понятия не имею, какого чертанужно было делать из меня чучело! Меня допрашивали, Ольга! В связи с этимубийством. Но я в ту ночь была совершенно пьяная и мало что помню.

— Подожди, в какую ночь? — не поняла Ольга.

— В ту самую, когда я приехала к Покровскому.

— Но почему ночь-то? Ты отправилась к нему ранним вечером,на такси!

— Такси два раза сломалось, и я шла пешком через лес.По дороге я встретила двух маньяков…

— И выпила с ними.

— Нечего шутить! Знаешь, как мне было страшно?

— Но почему ты тогда пьяная-то была?!

— Потому что я промокла и хотела согреться, вот ивыпила коньяку. В доме у одного художника. Тоже тот еще тип! У него кругомполно костей и дохлых насекомых, я думала, он меня сфотографирует, потом убьети положит клок волос под фотографии. Да, забыла сказать! Твой Андрей Алексеевичоказался Афанасием Афанасьевичем. Хотя на самом деле он все-таки АндрейАлексеевич.

— Наталья, у тебя горячечный бред! — испугаласьОльга. — Ты больна и поэтому несешь всякую ахинею!

Чтобы успокоить ее, Наташе пришлось изложить всю историю ссамого начала и более внятно.

— Боюсь, что твой кандидат наук каким-то образомисхитрился и шлепнул эту Алису, — закончила она свой монолог. — Ясама слышала, как она его шантажировала тогда в гостинице. Не знаю, чегоконкретно она хотела, Но в противном случае обещала «все ей рассказать».

— Может быть, тебе стоит пойти в милицию? —засомневалась Ольга.

— Чего в нее ходить, она все время здесь отирается. Ивообще! Если я сдам Покровского, то лишусь работы. А значит, и убежища.

— Найдем тебе что-нибудь еще, — неуверенно сказалаподруга. — Более спокойное.

— Ну конечно! Кто меня возьмет, лысую?

— Можно повязать на голову платочек…

— Шла бы ты, Ольга, лесом, вот что я тебе скажу!

Наташа собралась уже шмякнуть трубку на место, когда тапрокричала задушенным голосом:

— Держи меня в курсе!

«Здорово, — размышляла Наташа, сидя перед компьютером итупо глядя на монитор. — Получается, я скрываю улики, которые могли быпомочь арестовать преступника. Я знаю, что у Покровского был мотив убить Алису.Непонятно, что за мотив, но он же был! Покровский обзывал Алису мерзавкой игадиной и даже швырял в стену подушку. Наврал всем, что не виделся с ней двенедели. Но милиция в любом случае в тупике».

Милиция действительно оказалась в тупике. Дело в том, чтонашелся свидетель, который видел машину Алисы, сворачивающую на лесную дорогу.В том месте как раз стоит последний фонарь, и он разглядел, что за рулемженщина, а в салоне больше никого нет. Гроза уже прошла над Березкином иуходила в сторону. Как раз в это время Покровский пытался заставить грязнуюНаташу принять душ.

А Алиса остановила машину среди дороги и выпила кофе с ядом.Ее нашли почти сразу же — в Березкино после концерта возвращалисьсупруги-музыканты. Они-то и позвонили в милицию. Так что время смертиустановили с точностью до получаса. Выходило, что Покровский никак не могнапоить Алису отравленным кофе.

Логично было предположить, что кофе попал в термос еще там,где его готовили: например, в квартире Алисы. И Покровского точно оставили бы впокое, если бы не именная зажигалка, окурок и следы от характерно стоптанныхботинок. Кроме того, кофе в термосе оказался растворимый — «Черная карта». Кофеэтой марки пил Покровский, а у Алисы в квартире оказался только «Нескафе». Иэто уже была задачка на интеллект!

— Как дела? — спросил Покровский, заходя в кабинет,который был выделен Наташе для работы. — Получается?

— Да, только пыли очень много. Стоит одну папочкуснять, как поднимается пыльная буря.

— Я сюда Таню не пускаю, — пояснил он. — Онатут все перелопатит, бумаги перепутает.

Таня была приходящей уборщицей. Еще, как успела выяснитьНаташа, имелся садовник — тоже приходящий. Вернее, приезжающий. Это былмолодой, модно одетый юноша, отзывавшийся на имя Гарик, который, заявившись сраннего утра, переоделся в симпатичный комбинезончик и принялся бороздить клумбы.Вряд ли его интересовало то, что происходит в доме.

Кстати сказать, при ближайшем рассмотрении дом оказалсяневероятно симпатичным — просторным и ухоженным. Его явно не касалась рукадизайнера, но он был уютным. Интересно, кто наводил уют — сам Покровский? Аможет быть, эконом Генрих? Или это сделала Алиса в тот год, когда была здесьхозяйкой?

Наташе страстно хотелось узнать про этот короткий бракпоподробнее. Но у кого? Кто тут может сплетничать? Уборщица Таня? Она здесьнедавно. Эконом? Он практически член семьи, из него лишнего слова не вытянешь.Разве что Марина. Может быть, ей захочется поговорить о мачехе?

— Скажите, мы с вами нигде не встречались? —неожиданно спросил Покровский и, встав напротив стола, внимательно поглядел наНаташу.

— Ну, это смотря чем вы занимаетесь по жизни, —тут же ответила она. Отсутствие информации угнетало ее, хотелось задавать изадавать вопросы.

— Я занимаюсь бизнесом. И наукой. Приходится, знаетели, совмещать.

— По-моему, в нашей стране деньги, вложенные в науку,не возвращаются.

— Но я сделал наоборот, — усмехнулсяПокровский. — Я привил науку к бизнесу. Если говорить совсем просто, тоизобрел особый фильтр для воды и теперь начинаю его внедрять в производство. Адо этого мы с братом делали приборы для вакуумной упаковки.

— Вот это да, — сказала пораженная Наташа. —То есть вы не перепродаете, а создаете. Уважаю.

— Рад, что вам понравилось, — тень улыбкипоявилась на его лице и снова исчезла. — Так где мы с вами могливстречаться?

— Ну… Мало ли. Может быть, в трамвае.

Покровский хмыкнул. Вероятно, в трамвае он ездил в последнийраз лет двадцать назад.

— Меня мучает то, что я не могу вспомнить, —признался он. — Да, кстати, хотел вас предупредить. Завтра у нас будутгости.

Наташа вытаращилась на него, не сумев скрыть изумления.

— Знаю, знаю! Выглядит это не очень красиво, но тут яничего поделать не могу. Люди приезжают из-за границы. У меня не быловозможности их предупредить, отменить все это…

— Иностранцы?