— Я не убивала, — испуганным голосом сказалата. — Хотя мы с Валерой тоже тусовались тут поблизости — у Леши Медведева.Мы всю ночь не спали. Правда, был такой момент… Мы здорово поругались и дулисьдруг на друга, но потом снова помирились и тогда уже до самого утра держалисьза руки.

— То есть найдутся свидетели, которые подтвердят, чтовы постоянно были у них на глазах?

— Ну… Не знаю, — протянула Марина. —Вообще-то я ходила под лестницу плакать, а Валера некоторое время бродил посаду и страдал. Прямо как Байрон.

— Сильно поругались? — сочувственно спросила Лина.

— Зато небось сладко помирились, — хмыкнул Вадим.

— Значит, алиби ни у кого нет, — сделала выводНаташа, и все посмотрели на нее с неудовольствием. Странно, что они вообщеотвечали на ее вопросы.

— А вы, Генрих? — крикнула Наташа, качнувшись настуле, чтобы увидеть эконома в проеме кухонной двери.

— Что я? — спросил тот, появляясь на пороге.

По его лицу сразу стало ясно, что он внимательно следил заразвитием событий. — У меня был выходной, и я на целый день уезжал вМоскву. В гости не ходил, всю ночь спал дома. Как всегда.

— Генрих, вытряхни пепельничку, — попросила Лина.

Он послушно пошел и вытряхнул. Но когда вернулся обратно, уНаташи на языке вертелся следующий вопрос:

— А на чем вы возвращались? На утренней электричке?Билет есть?

— Я всегда на попутках, — оправдываясь, ответилэконом. — В электричке духотища. Да еще от станции идти невесть сколько.

— Отлично! — обрадовалась Наташа и потерларуки. — Афанасию Афанасьевичу ничто не грозит. То есть я хотела сказать —Андрею Алексеевичу. Оговорилась, миль пардон.

Поскольку все посмотрели на нее, мягко говоря, удивленно,она поспешила добавить:

— Это прошлый мой работодатель был АфанасийАфанасьевич. Вот я и перепутала имена по старой памяти!

А про себя подумала: «Интересно, зачем это Покровскийназвался в гостинице чужим именем? Я ведь не собиралась ему навязываться.Какого черта он мне лапши на уши навешал?» После недолгих размышлений онарешила, что это такой способ релаксации. Мужчина в нерабочие часы придумываетсебе имя и чувствует себя свободным, знакомства его ни к чему не обязывают, онсловно играет роль. А потом, вернувшись в привычную жизнь, легко выбрасывает изпамяти тех людей, с которыми успел завязать отношения. Но вот с ней у него этотномер не прошел. Хотя он Наташу и не узнал со стриженой головой.

Спустя некоторое время Наташа все же спросила, нельзя линайти здесь какую-нибудь книжку для души, и услужливый Генрих отвел ее вбиблиотеку. Прошло еще несколько часов, прежде чем к дому подъехал автомобиль,и Марина закричала:

— Папа!

— Слава богу, тебя не арестовали, Андрей! — первойпошла к нему навстречу Лина.

У Покровского было измученное лицо. Он обнял ее за плечи,потом поцеловал дочь и за руку поздоровался с братом. А у Наташи почему-тоспросил:

— Испугались?

— Я ведь не знаю всех обстоятельств дела, — важноответила она, чувствуя, что коньяк все еще полыхает внутри. — Нужно вседетали учитывать. А так что? Только одни глупые предположения…

— Обстоятельства дела на самом деле для меня оченьнеблагоприятны, — нахмурился Покровский.

— Расскажи, — потребовал Вадим, который большевсех походил на человека, способного делать здравые выводы.

— Алису обнаружили на дороге, ведущей в дачный поселок.На той, что идет через лес. Ну, вы знаете — можно в объезд, далеко, поасфальту, а можно так — наискосок. Она сидела в своей машине, мертвая. Ееопознал кто-то из соседей.

— Папа, она мучилась? — дрожащим голосом спросилаМарина.

— Не думаю, детка, — покачал головой тот.

— Ее задушили? Или.., что?

— Как это ни странно, ее отравили. — На лицеПокровского нарисовалось удивленное выражение. Видимо, он до сих пор не могсвыкнуться с ситуацией.

— Как?! — ахнула Лина. — Отравили? Но чем?

— Ядом, разумеется, — вздохнул Покровский. —Цианидом. У меня спрашивали, не имею ли я доступа…

— Жутко старомодный способ, — громко заметилаНаташа, и все посмотрели на нее с напряженным любопытством. — Кто сейчастравит людей цианидом, как в доисторические времена? Очень странно. В такомспособе убийства определенно что-то есть.

— Что есть? — переспросил Вадим.

— Какая-то подоплека. Почему именно цианидом?

— Наверное, убийца не хотел шуметь. Или у него нервы… —предположила Лина.

— Лапочка, это у тебя — нервы, — вмешалсяВадим. — Убийцы устроены совсем по-другому.

— Все-таки расскажите, что вам удалось узнать о местепреступления? — попросила Наташа.

— Машина стояла в лесу, как я уже сказал, дверца былаоткрыта, и Алиса сидела боком — сама в машине, а ноги на земле. Рядом валялсятермос с кофе и крышечка, из которой она пила. В кофе был цианид.

— В термосе или в крышечке? — уточнила Наташа.

— В термосе.

— Ну вот! — воскликнул Генрих, который тоже пришелслушать о преступлении. — Она сама приняла яд.

— Следователь в это не верит. Видишь ли, незадолго досмерти Алиса звонила разным людям, намечала свой график на завтрашний день. Тоесть на сегодняшний. Не может быть, чтобы человек, прежде чем наложить на себяруки, сделал множество деловых звонков, строя совершенно конкретные планы набудущее.

— Но ведь была ночь, — поразился Вадим. —Какие деловые звонки ночью?

— Она звонила своему командированному сотруднику, оннаходился в другом часовом поясе. И еще разговаривала с подчиненными, которыеотмечали день рождения и гуляли почти до утра. Брату звонила, он у нее шофер,работает по ночам.

— Кроме того, — вмешалась Лина, — у Алисы нетот характер, чтобы впасть в депрессию. Она была очень.., резвой. Нет, ее, конечно,убили. Но кто, господи боже мой?!

— Есть и совсем неприятный момент, — продолжилПокровский, взъерошив волосы. — На месте преступления нашли мои следы.

— Пап, ну ты что?! — испуганно пискнулаМарина. — Какие следы?

— Следы ботинок, стоптанных внутрь, — загнул палецПокровский. — А также мою зажигалку с моими же отпечатками пальцев иокурок — тоже, по всей видимости, мой. По крайней мере, марка сигарет и прикусна фильтре совпадают.

— Тебя что, выпустили под залог?! — воскликнулВадим, потрясенный такими уликами.

— Нет, мне не предъявили обвинения. На время убийства уменя стопроцентное алиби, — пояснил Покровский. — Благодарение богу,Наташа задержалась в пути и постучала в мой дом ночью. К тому же она была неодна.