— Дядя Стае! — пискнула Марина и опрометьюбросилась к вышеозначенному субъекту.

Он раскинул руки и поймал ее, словно пятилетнюю малышку. Идаже чуть-чуть приподнял вверх.

И поприветствовал:

— Привет, коза!

— Наталья! — позвал Покровский. Она повернулась кнему, постаравшись изобразить приятную улыбку. — Хочу познакомить вас сгостями из-за океана. Это — Костя, он наш человек, хотя и живет в Калифорнии. Аэто — Стив Гудмэн, стопроцентный американец.

Как ни странно, Костя выглядел так, точно всю жизнь прожил вУрюпинске и питался только булками с маслом. Он был крупным и тяжелым, какборец сумо. И одет в странный костюм, похожий на школьную форму времен Хрущева.Правда, улыбался искренне, по-доброму, и руку пожал Наталье от всего сердца —так, что у нее суставы хрустнули.

— Радостно видеться с соотечественниками! — заявилон, и это прозвучало совершенно не по-русски.

Зато Стив Гудмэн полностью оправдал все ее надежды. Он былвысоким, тощим и волосатым. На голове волос было гораздо меньше, чем наоткрытых участках тела, в частности на ногах. Сравнение удалось сделатьблагодаря тому, что Стив, единственный из всех присутствующих, нарядился вшорты и футболку. Ему сказали, что повезут его отдыхать на солнце, и он сделалсоответствующий вывод.

Американец был невероятно свеж и пах, как полотенце, толькочто извлеченное из стиральной машины.

За столом Наташа оказалась между Федором и Вадимом — прямонапротив Покровского. Отчего-то он то и дело смотрел на нее, и когда онаперехватывала эти пристальные взоры, все молекулы, из которых состояло ее тело,на короткое время прекращали свою жизнедеятельность. Накатывало чувство, будтоона сейчас рассыплется на кусочки. Но он отводил глаза, и молекулы сновасобирались в единый организм, который протягивал вилку к маринованным грибам,накалывал по одной шляпке на острые зубцы и отправлял в рот.

Рядом С Покровским сидел аспирант Коля Лесников — парень летдвадцати пяти с несмываемой ухмылочкой на лице. Правда, на аспиранта он малопоходил. У него была лохматая шевелюра, рельефные мускулы и молодой гонор вглазах. С Покровским он держался почтительно, но и сам старался себя ничем неунизить. С Наташей он поздоровался невнимательно, а Марине подарил фальшивуюулыбку, в ответ на которую она по-кошачьи фыркнула.

Когда сказаны были почти все «обязательные» тосты и частьбутылок на столе лишилась содержимого, мужчины заговорили громко и сталижестикулировать, то и дело роняя рюмки на скатерть и салфетки под ноги. Марина,ухитрившаяся занять место по правую руку от Стаса, постоянно дергала его за рукави щебетала. Лина взяла в оборот калифорнийца Костю и что-то втолковывала ему,откинувшись на спинку стула.

Взгляды, которые кидал на Наташу Покровский, с каждой рюмкойстановились все пристальнее и пристальнее. Потом он слегка «поплыл» и началглупо ей улыбаться.

— Не хотите ли соку? — спросил «тепленький»

Вадим, считавший своим долгом накладывать своей соседкесалаты и наливать напитки. — Апельсиновый? Вишневый?

— Мне лучше минеральную воду, — попросила Наташа.

Он налил и стал наблюдать за тем, как она пьет.

Потом наклонился и шепотом сказал ей в ухо:

— Ох, и нравитесь вы мне!

— Шутите? — хмыкнула она. — Что во мнехорошего?

— Вы — оригинальная, — признался Вадим инеожиданно сказал, обращаясь ко всем сразу:

— Эта женщина — оригинальная. Мне она нравится, иговорите что хотите!

Лина засмеялась, приложив ладошку ко рту, Покровскийоткинулся на спинку стула и сложил руки на груди.

— Однообразие убивает мужчин! — продолжал бушеватьВадим. — Помните, как у Тютчева:

"Так грустно тлится жизнь моя И с каждым днем уходитдымом;

Так постепенно гасну я В однообразье нестерпимом!.." —продекламировал он и задумчиво добавил:

— А может, это не Тютчев, а Фет? Афанасий Афанасьевич…

Наташа немедленно вжала голову в плечи и Поглядела наПокровского. Он тоже на нее посмотрел. Тут в его мозгу что-то щелкнуло — этобыло заметно по глазам, — он весь вскинулся, хлопнул ладонью по столу игромко воскликнул:

— Наталья, я все понял! Вы — продажная женщина!

Пораженные гости немедленно разинули рты, а Марина,покраснев, воскликнула:

— Папа!

В этом ее возгласе было столько укора, что Покровский тотчасже перешел к обороне. Выпитый алкоголь мешал ему мыслить здраво.

— А что я такого сказал? Я просто вспомнил, где мывстречались! В гостинице. Она ночевала в моем номере.

— Боже, — пробормотала Лина. — Какой пассаж!

— Помилуйте, это была не я, — фальшивым тономзаявила Наташа. — В гостиницах я давно уж не ночевала. У меня квартираесть, собственная.

Как звали ту женщину? Не помните?

— Кажется, Фекла Серохвостова, — по-гусарскимахнул рукой Покровский.

— Ой, умираю, — хохотнул Федор. —Серохвостова!

— Но паспорту нее был на имя Куликовой, — дополнилсвое сообщение хозяин дома. — А фотография в паспорте была поддельная.

— Уверяю вас, — сказала багровая Наташа, — яживу под одной фамилией.

— Ну так это ж я вам посоветовал! — обрадовалсяПокровский.

— Не понимаю, о чем вы говорите…

— Не отпирайтесь, это были вы! Рассказывали мне, какдошли до такой жизни. Что не можете жить без дорогого шампанского, поэтомупродаетесь кому ни попадя и вас подают к столу, как форель…

— Папа, — звонко сказала Марина, поднимаясь ибросая салфетку в тарелку. — На столе закончилась пепси-кола! Пойдем, тыпоможешь мне донести бутылки.

— Так я донесу! — вскинулся калифорниец Костя, ноЛина схватила его за рукав и силой усадила на место.

— Не надо, — сладко улыбнулась она. — Тыгость, тебе не положено напрягаться.

Марина потащила отца на кухню и закрыла за собой дверь. Прошлодовольно много времени, а их все не было и не было. Народ окончательноразвезло, откуда-то вынырнула гитара, и физики нестройно затянули: «Какздо-орово, что все мы здесь сего-одня собрали-ись…» Стив Гудмэн, который допоездки в Россию вел здоровый образ жизни, только успевал вертеть головой посторонам. Наконец, Лина сжалилась и взяла его под свое покровительство, потомучто калифорниец Костя плохо выполнял свои обязанности сопровождающего исовершенно ничего для Гудмэна не переводил.

— О, так вы владеете английским! — восхитилсягость, прекращая жевать и целиком переключаясь на свою очаровательную соседку.

— Ой, да чем я только не владею, — пробормоталата.